Семь возрастов смерти. Путешествие судмедэксперта по жизни. Ричард Шеперд
и достоверную информацию, непременно должны прийти к выводу, что риск заражения, скажем, корью, как для их ребенка, так и для общества в целом, с огромным запасом перевешивает риск вакцинации. И тем не менее многие родители все равно решают не прививать детей.
Как же невероятно трудно отказаться от своих убеждений. Как же, должно быть, тяжело было мистеру Беллу, самопровозглашенному доктору, признать, что у его сына проблема, с которой традиционная медицина могла помочь, а его собственные методы – нет. Если бы он это признал, это не только пошатнуло бы его веру, но и потребовало бы полного ее пересмотра. А он не был готов столь кардинально менять свои взгляды. Лишившись этих убеждений, возможно, он задумался бы, кто он такой на самом деле. Мы находим, теряем и снова находим себя на протяжении всей нашей жизни: порой, когда наконец достигаем старости, память стирается, а вместе с ней и самоопределение. И что тогда остается?
После смерти Джеффа я вновь долго и упорно размышлял о деле Фергюссона Белла и, пожалуй, изменил свое мнение. Теперь я чуть ли не жалею, что попытка уголовного преследования обернулась для инспектора неудачей.
Глава 2
Смерть Фергюссона, которая вовсе не была неизбежной, наглядно показала, насколько сложен и подвержен ошибкам процесс зачатия и беременности, а также насколько сильно благополучие новорожденных зависит от качества оказываемого им ухода. Порой любовь не менее опасна, чем ярость: будучи полностью зависимыми от взрослых, маленькие дети становятся жертвами неопытности, заскоков, идиотизма или слабости даже самых старательных родителей. Я потерял счет подобным детским смертям, причина которых лежит между тотальным невезением и абсолютным невниманием и безрассудством родителей.
Младенец, соскользнувший с верхней койки двухъярусной кровати, застрявший между стеной и матрасом, где попросту задохнулся. Младенец, погибший от ожогов после того, как упал за радиатор отопления.
Маленький ребенок, задушенный шнуром от ночника, висевшим над его кроваткой. Младенец, который был на руках у пьяного отца, когда тот рухнул с лестницы. Малыш, задушивший себя коробкой для завтрака, когда его оставили одного. Ребенок, которого мама, споткнувшись о собаку, уронила на металлическую аудиоколонку. Младенец, утонувший в ванне, когда родители отлучились, чтобы ответить на телефонный звонок. Младенец, скончавшийся от истощения и обезвоживания, оставшись в квартире наедине с отцом, который умер от передозировки наркотиков. Этому списку нет конца, и он пугает своим разнообразием. Никто не желал ни одному из этих маленьких детей смерти, но большинство из них погибло, по сути, из-за плохого – в той или иной степени – ухода.
А как насчет детей, которые действительно умирают по чьей-то воле? Когда больше никто не хочет, чтобы ребенок, прибывший в этот мир живым и здоровым в результате ряда биологических чудес, в нем оставался?