Кумпарсита. Надежда Валентиновна Стахеева
долго не приходится. Через день-другой – новое"здрасьте вам»: " Ну почему все так в жизни позорно!.. Я чувствую, как безвозвратно годы уходят… Мне так неспокойно, некомфортно».
Не зная Эвелину, наслушавшись таких монологов-откровений, можно посчитать ее этакой тургеневской барышней в капоре, манерной и капризной, жантильной (уже в смысле изнеженной кокеткой), не знающей, чего же она на самом деле хочет. Но когда в» тазик» ее души падает последняя» виньетка ложной сути», может выкинуть та-ко-е! Призвав при этом на помощь» великий, могучий» и… непечатный.
Иногда вся ее суть вырывается из телесных оков на волю вольную. Вот тогда!..Это – спектакль не отмеченной наградами (а зря!) непризнанной самодеятельной артистки. Тогда она может не только повеселить, но и кровушки попортить.
Интересно, сколько и каких успокоительных таблеток пришлось выпить в конце прошлого века тетеньке – подавальщице пальто, манто и телогреек из гардероба местного ресторана? Уж как она увещевала Эвелину «в настроении»: «Девушка, не садитесь на зеркало, тут только расческу ложить можно!» – «Не ложить, а класть, это во-первых. Во-вторых, позвольте, почему нельзя, где это написано?» И чем громче гардеробщица призывала ее к порядку, будила ее не совсем трезвую совесть, тем капитальнее она усаживала свою аппетитную пятую точку на узенькую полочку при зеркале во всю стену, где не всякая расческа еще и уместится. О том, что зеркало может рухнуть и вдребезги разбиться, а вместе с ним зарплата и деловая репутация обслуживающего персонала питейного заведения, косившего под первоклассный ресторан, и не думала вовсе.
Кстати,«позвольте» – это коронное словечко Эвелины. Именно с него и начинаются ее речи. Но не все и не всегда позволяют ей залезать на символическую трибуну. При отказе внутри дамы такой невысказанный перекувырк происходит! И это, скажу я вам, опасно – ждите новую пространную тираду про то, что все в жизни позорно, что дни уходят… Обрявкать недавшего слова она не в состоянии, вернее, воспитание не позволяет собачиться с кем-то, хоть и по важному поводу. Но выразить свое «фу» ведь как-то надо!..
Двадцать копеек под ногами она никогда не ищет – всегда подбородок выше носа, не в ее правилах с опущенной головой ходить. Она несет ее как великий дар. И не потому, что сутулиться маленький рост не позволяет. Она – как большая жирная точка, которую трудно не заметить и обойти своим вниманием. Поэтому у многих потомков Адама крышу и сносит. Правда, безрезультатно. Она в какой-то там пра-пра-пражизни запрограммирована на одного-единственного. Любовников ей Юнна Мориц своими стихами заменяет. Да и сама она, как Юнна Мориц. По определению.
Вот уж кто действительно вещеманией-то не страдает! Как-то не по-бабски к одежке она относится. Тем не менее одета всегда по моде. Никогда ничто ни с кем не обсуждается, ни разу не слышала: к моим глазам другой фасон нужен, а тут вот бантик лишний. Но это вовсе не значит,