Первенцы. Дарья Чернышова
не унималась она, но вдруг умолкла.
Послышались возня, протяжный стон Войцеха, а затем грохот падающего тела.
– Теперь ты, – снова заговорил мужчина, и вдруг в его речи зазвучал чужеземный говор. – Этот ваш замок большой, как шлюхина дырка, а времени у нас мало, так что ты расскажешь, где Гельмутово добро, и останешься при своих ноздрях.
– Я не… не знаю, – проскулил Войцех. – Я ничего у него не брал. Пьяный был. Бросил камень в кусты и удрал…
У Гашека вспотели ладони. Итка не шевельнулась.
– А в замке? – вдруг произнес другой голос, помоложе. – Где была комната Гельмута?
– Напротив, – с готовностью ответил Войцех. – Тут, напротив. Стол у камина, может, там есть тайник…
– Благодарю, – издевательски усмехнулся первый, – добрый господин.
В последовавшее за этим мгновение оглохший от ужаса Гашек понял: Войцеха только что убили. Второй мужчина, молодой, остался этим недоволен.
– Он мог сказать что-нибудь еще.
– Не мог, – харкнув, возразил убийца. – Искать надо здесь. Если только белобрысый дерьма нам в уши не налил.
– У Куницы никто не лжет.
– Да в жопу Куницу. Я и без него справился.
– Я вижу.
– Помоги-ка лучше. Проводим господинчика в последний путь.
По ногам повеяло холодом: выбили окно. Из малого зала открывался хороший вид на реку.
Гашек почувствовал, как холодеет весь целиком.
– А башку я ему все равно расплющу, – сказал тот, что постарше, когда они выбросили тело Войцеха. – Прям той самой, сука, знаменитой булавой.
Гашек хотел бы, чтобы Итка этого не слышала, но она слышала и понимала все до последнего слова. Поэтому молча развернулась и кивнула: вниз, по лестнице, пока они не пошли в кабинет. Выбегая во двор, Гашек надеялся, что убийц только двое. Но он ошибся. У конюшни они столкнулись с третьим, на ходу подтягивающим штаны.
Итка со своим крюком выглядела перед ним как лисица рядом с медведем, но яростно рванулась, метя прямо в живот, и очутилась в крепких руках грабителя. Тот выбил инструмент из дрожащих пальцев, развернул ее к себе спиной и начал душить, не замечая ударов острых локтей.
Гашек оказался проворнее, а лопата – действеннее крюка.
Пока разбойник валялся на земле, они вывели так и не расседланных лошадей и вылетели из замка, не задумываясь и не оглядываясь. Даже Ворон взял такой галоп, что у Гашека заложило уши.
Там, на лестнице, он вдруг понял, что все это время жил бок о бок с убийцей отца.
Они не заметили, как оказались возле устья Подкиртовки, впадающей в Зеленое озеро. Здесь пришлось остановиться, потому что у Ворона подогнулись ноги.
– Он отдохнет и двинемся дальше? – спросила Итка, слезая с Красавицы.
Кобыла устала, но стойко несла хозяйку – эта ноша намного легче, чем взрослый мужчина, а лошади, в отличие от старика Ворона, не исполнилось и пяти лет.
– Нет, – тихо ответил Гашек, осторожно касаясь горячей конской шеи. – Он умирает. Я его загнал.
Красавица смотрела