Божьи воины. Анджей Сапковский
Он знал Флютека. Можно было не спрашивать.
– Посему не имеет значения, – Флютек указал головой на балку и обрезанную веревку, – кем он был. Важно, что успел повеситься, когда мы выламывали двери, и что я не смогу заставить его говорить. А ты его не идентифицировал. Ты утверждаешь, что это не тот. Не тот, которого ты якобы подслушал, когда он вступал в заговор с вроцлавским епископом. Правда?
– Правда.
Флютек смерил его мерзким взглядом. Глаза Флютека, черные, как у куницы, узко посаженные по сторонам длинного носа, словно отверстия стволов двух гаковниц, способны были глядеть исключительно мерзко. Случалось, в черных глазах Флютека появлялись два маленьких золотых чертика, которые неожиданно, словно по команде, одновременно начинали кувыркаться. Рейневан уже видел нечто подобное.
Такое обычно было предвестником весьма малоприятных вещей.
– А я думаю, – сказал Флютек, – что неправда. Я думаю, ты врешь. Что врал с самого начала, Рейневан.
Откуда Флютек взялся у Жижки, не знал никто. Разумеется, сплетни ходили. В соответствии с одними Богухвал Неплах, истинное имя – Йехорам бен Исхак, – был евреем, учеником раввинской школы, которого просто так, каприза ради, пощадили во время резни в Хомутовском гетто в марте 1421 года. По другим слухам, его действительно звали Богухвал, но не Неплах, а Готтлоб, и был он немцем, купцом из Пльзени. В соответствии с третьими, он – монах-доминиканец, которого Жижка – по неведомым причинам – лично спас во время избиения и уничтожения священников и монахов в Беруне. Четвертые утверждали, что Флютек был чеславицким приходским священником, который своевременно учуял конъюнктуру, примкнул к гуситам и с неофитским жаром забирался Жижке в жопу так рьяно, что доскребся до этой должности. Рейневан был склонен верить именно последнему – Флютек должен был быть попом, в пользу этого говорили его мерзопакостная лживость, двуличность, жуткий эгоизм и прямо-таки невообразимая алчность.
Собственно, именно жадности Богухвал Неплах был обязан своим прозвищем. Потому что, когда в 1419 году католические паны завладели Кутной горой, главнейшим в Чехии центром добычи руды, отрезанная от кутногорских шахт и монетных дворов гуситская Прага начала штамповать собственные деньги, медяки с исчезающе малым количеством серебра. Это были никудышные деньги, практически ничего не стоящие, с паритетом почти равным нулю. Пражскими монетками пренебрегали и презрительно называли их «флютками»[22]. Поэтому когда Богухвал Неплах начал исполнять у Жижки обязанности шефа разведки, прозвище «Флютек» мгновенно прилипло к нему. Ибо вскоре оказалось, что Богухвал Неплах не пропустит оказии украсть или присвоить любой плохо или хорошо лежащий флютек. Любое мало-мальски ценное дерьмо.
Каким чудом Флютек удержался при Жижке, который в своем Новом Таборе расхитителей карал сурово и железной рукой давил воровство, оставалось загадкой. Загадкой оставалось, почему Неплаха позже терпел не менее принципиальный Прокоп Голый. Напрашивалось одно объяснение – в том, что он делал для Табора, Богухвал Неплах был профессионалом. А найти профессионала
От