Непрекрасная Элена. Оксана Демченко
Всегда после появлений кризис разрешается. Когда я приводил эти данные Петру, он ехидно предлагал уверовать в параллельные миры и помощь «лохматой руки черта». В бога Петр не верил, и вот его главный аргумент: высший не оставил бы мир таким подонкам, как люди. Что ж, не стану спорить или комментировать, такая активность способна опять инициировать призрак Петра…
Кан – вернусь к разговору о нем – по большей части «читал» людей города, тех, кто именовал себя истинными. Вид «новых людей» – тех, кто выживает вне стен, кто встраивается в безумие отпущенной на волю эволюции… Кан прочел таких слишком мало, чтобы делать выводы. Без его уникальной способности я могу лишь полагаться на приборы прошлого, хотя осознаю их ограниченную годность в новых условиях. Что ж, мне остается лишь накапливать фактуру по данному вопросу.
Для анализа мне катастрофически не хватает творческого начала! Все же я – оцифрованный человек. О том, что оцифровка меняет в восприятии мира и себя, я поговорю отдельно.
Завершаю минимальный обзор кроп-последствий.
От катастрофы нынешнее время отделяет много поколений. Сейчас я вижу: людьми вне стен созданы и стабилизированы несколько очень разных укладов жизни со своими ценностными базисами.
Люди вне стен городов с высокой вероятностью жизнеспособны в долгосрочной перспективе. Хотя их основа – пластичный, «быстрый» по сроку подстройки, геном. То есть, в понимании Кана и Петра, такие существа лишь отчасти и очень условно могут наследовать название вида «люди».
Взгляд из степи на городскую стену
– Стоило ли приходить на сей раз, – вздохнул Старик.
– Мы не пришли, нас приволокли на аркане. Стоило ли? Старик, это был мой вопрос! – Сим сердито развел руками. – А ваш ответ… я ждал что-то вроде: «Нет, я не думаю так». Вы умеете вразумлять меня, склонного спешить.
– Ты молод, тебе можно и поспешить, – мягко улыбнулся Старик.
Упомяни в степи старика, не добавив имени или указания на род и кочевье – и любой подумает о нем, сочтет прозвище – именем. Сложно понять по внешности возраст Старика. Его почти все помнят седым. Но даже теперь он выглядит не особенно сутулым. Как все воины, с годами он стал сух и жилист, его кожа покрылась шрамами, и их, пожалуй, больше, чем морщин. Трудно понять, каков был прежде цвет этой кожи – но сейчас она темная, очень темная, солнце многих лет палило её, стужа зим жгла… Волосы старика густые, довольно длинные. Обычно они сплетены в две косицы и отброшены за спину. Одежда непримечательна: добротные кожаные штаны, сильно поношенные мягкие сапоги, рубаха тонкой шерсти и безрукавка поверх. Без вышивки: Старик не желает причислить себя к какому-то роду, тем возвышая его, даже и случайно.
Старик пережил тех, кто мог помнить его юность, происхождение и урожденное имя. Ушли во тьму нездешнюю и друзья, и враги… Живо лишь огромное уважение степи, постепенно,