Непрекрасная Элена. Оксана Демченко
«коктейль». У нас в Пуше… то есть у них в Пуше, надо привыкать именно так думать! Так вот, в городе полно спирта. Пуш производит спирт высокой крепости и идеальной очистки – для травяных настоек, дезинфекции и много чего еще. Молодняк лет тринадцати, впервые получив доступ в лаборатории, тырит хоть одну чашку, тарелку, пробирку, банку – что есть под рукой – спирта. Это идиотская традиция, нерушимая более, чем традиции официальные: посвящение в медицину через коллективное смешивание и выхлебывание коктейля. Почти всегда – я спрашивала у старших – получается невкусно, но памятно.
Коктейль в голове папы Лоло, наспех собиравшего вещи для меня, был похожего сорта – невкусно, но памятно. Я буквально чую: сейчас этот умный, взрослый человек сидит, плотно закрыв двери кабинета. Стучит себя по лбу кулаком и покаянно шепчет: «Да как же это? Вот список, неужто я не собрал то, что сам внес в него? И зачем я положил шпильки для волос? Или не положил? Или…»
Он положил шпильки. Дюжину! Резные деревянные, бронзовые литые, проволочные в древнем потрескавшемся пластике, костяные с помпончиками и висюльками. Лоло обожает таскать в волосах пышные и нелепые украшения. Мне, напоказ оттяпавшей ножом толстенную косу сразу после оглашения списка женихов, предстоит таскать их в мешке. Выбросить жалко, имущества и так мало…
По милости хранителя архива мне достались: носовые платки, ком рваных веревок, огромный мужской свитер с кружевом проеденных молью дырок, ножик для резки бумаги (да-да, раритет семисотлетней давности, вершина бесполезности и… стиля!), огниво с потерянным кремнем, здоровенный каравай, целиковая запеченная курица, стопка бумаги и грифель, пуховые носки младенческого размера, набор травяных настоек, шаль-паутинка – не очень теплая, но хоть такая. Ничего толкового. Зато главный подарок… Когда добралась до него, всплакнула. Футляр хирурга – номерной, из древнего запаса! Подобные выдаются только достойным и только с возвратом, чтобы служить в следующем поколении. Это не просто щедрый до безумия дар, это – послание.
Хранитель назвал меня врачом, хотя я не заслуживаю. Я едва успела выучить анатомию и кое-что почитать про базовые симптомы ряда болезней, гены и прочее – кусками, несистемно.
– Спасибо, – я смахнула слезинки, прижала к груди бесценный футляр.
Радость щекотала горло: деда Пётра проводил, Мари поняла, хранитель благословил. На волне благодушия я пообещала себе, что смогу одолеть всё. Прикрыла глаза и стала думать. Неторопливо, тщательно, по-взрослому.
До холодов – месяц. Спать в лесу, без огня и укрытия, станет сложно и того раньше, недели через две. Близ Пуша нет известных мне поселений тех, кого в городе именуют дикарями. Даже и были бы: я не знаю, стоит ли идти к ним так вот… с пустыми руками и пустой же головой. Карты и компаса у меня нет. Ориентироваться в лесу я не умею, хотя кое-что из теории вопроса знаю.
Для выживания здесь и сейчас у меня есть одна