Непрекрасная Элена. Оксана Демченко
от ограниченности жизненного горизонта.
Теперь я знаю. Человеку на самом деле труднее всего стерпеть бремя полного одиночества. Но я не одна.
Дневник Наблюдателя. Цифровые реалии
Александр Мейер, человек, был активным сторонником идей техногенного бессмертия. В этом я, Алекс, набор цифровых идентичностей на базисе личности Мейера, вижу немалую иронию обстоятельств.
Я могу поднять из архива доводы и рассуждения, которые он приводил себе и окружающим. Александр был общительным, позитивно настроенным человеком. Он много работал и имел ряд хобби, в том числе – фото- и видеография, путешествия, книги по истории. Александр искренне верил, что активный, способный к саморазвитию человек «нового времени» сможет без существенных проблем перейти из биологического формата в цифровой. Он не опасался психологических проблем трансформации личности, в том числе не видел негатива в цифровом бессмертии. Для него смена формата являлась элементом нового витка развития цивилизации и естественным продолжением экспансии человека разумного. А еще победой над слабостями плоти – старостью, болезнями, утратой памяти, переутомлением и нервным истощением… Оцифровка для Мейера, инженера по образованию и способу мышления, представлялась чем-то эволюционно нормальным. Более того, я готов использовать термин «панацея».
Вряд ли Александр искренне верил в то, что сам однажды пройдет через указанный процесс. Его рассуждения носили теоретический характер, а убеждения были абстрактны. Такое отношение к ценностям характерно для той цивилизации. Невыстраданные, безболезненные, гигиенически обработанные общественным мнением идеалы легко вписывались в мирную и комфортную среду обитания. Полагаю, это сводило их ценность с духовного уровня – до потребительски-маркетингового… Да, использую такой термин.
Я – Алекс, цифровая идентичность. Я осознанно провел в этом формате шесть с половиной веков, если верить моему таймеру. И теперь, пожалуй, я имею право высказать свое выстраданное (!) мнение по теме.
Если бы я располагал правом выбора, я бы не согласился на оцифровку. Если бы я располагал возможностью снять с себя нынешний статус, я бы смоделировал для себя аналог старения с последующей цифровой смертью. В наиболее древнем и мудром формате – без точно известного срока…
Но вернусь к результату оцифровки, как вижу его я – нынешний Алекс.
Будучи набором идентичностей, я так и не смог вернуть себе смысл того, что Александр называл «хобби». Я обладаю его знаниями и опытом. Я в целом сохранил его взгляд на жизнь, можно так это назвать. Но – фотография? Зачем? Я во многом не согласен с оценками психологов прошлого (а равно и мэтров жанровой съемки) относительно эгоизма, как скрытой или явной основы занятий такого рода. Однако я признаю и отчасти помню: для человека важно быть участником и/или свидетелем кадра. Даже не находясь в кадре, человек ощущает в лично сделанном снимке отпечаток