Тевтонский крест. Руслан Мельников
внушительные дрыны. Шустрые, блин. Когда только успели к телегам сбегать за оглоблями-то? Хорошо хоть, вооруженные кнехты пока не вмешивались. Воины озадачено смотрели, то на Бурцева, то на Яцека, то на повозку своей панночки. Без приказа в крестьянские разборки не полезут. Значит, есть шанс. Если начхать на рыжего и уложить тех двоих справа, путь к роще будет свободен.
– Прекратить! – повелительный голос прогремел над головой Бурцева.
Поляков как ветром посдувало. Только сухо стукнуло о землю брошенное дубье, да вяло заворочались на притоптанном пяточке поверженные бойцы. Остальные пугливо пятились за спины кнехтов, образуя широкий полукруг.
Бурцев обернулся. Сначала увидел лошадиную морду, потом – все остальное. Уставший человек на уставшем коне – гонец Генриха Благочестивого – взирал сверху вниз, недобро взирал. Шлем с полумаской всадник держал теперь в левой руке, так что Бурцев разглядел изуродованное лицо верхового. Застарелый шрам тянулся от перебитой переносицы до правого уха – память о давнем ударе чьего-то боевого топора или меча. А рубятся-то здесь – не дай Бог!
– Что происходит? – верховой правил коня к Бурцеву. – Кто таков?
Бурцев и рта не успел раскрыть, как к всаднику подскочил Яцек. Рыжий цепко ухватился за стремя:
– Пан рыцарь! Тартарский лазутчик это! Высматривает, выспрашивает, вынюхивает. Я сразу понял, что за птица. Хотел схватить пса с ребятами из нашего ополья[2], а он – в драку.
– Лазутчик?! – брови всадника сдвинулись. Шлем в руке дернулся. Звякнула кольчужная бармица. – Кто-нибудь знает этого человека?
А в ответ – тишина. Лишь недружелюбные лица вокруг. Да откуда они Бурцева знать-то могут? Больше чем за семь веков до появления на свет! Зловещее молчание длилось недолго.
– Вздернуть, – распорядился гонец. – У меня сейчас нет времени допрашивать татарских соглядатаев.
Ага, вот и кнехты подняли оружие. А против этих резиновой дубинкой много ли навоюешь?
– Да разве ж я похож на татарина?! – Бурцев был скорее изумлен, чем испуган.
– Может, и не похож, – проговорил княжеский гонец, – только этого никому наверняка не ведомо. Тот, кто видел богопротивных язычников воочию, уже мертв.
Железная логика, ничего не скажешь!
– Но так зачем же сразу…
– Вздернуть, – повторил приказ всадник. Он, казалось, уже утратил интерес к случившемуся. Повинуясь воле хозяина, конь обратил в сторону Бурцева грязный круп. Прощальный взмах патлатого хвоста, и неспешная рысь сквозь расступившуюся толпу. Потом людская масса сомкнулась вновь.
С полдюжины вооруженных воинов подступали к Бурцеву. Медленно, осторожно перенося вес с ноги на ногу. Походка опытных бойцов… Блики весеннего солнца играли на пластинах лат, отточенных остриях копий и лезвиях секир. Поскрипывал в тишине боевой цеп – этакие шипастые нунчаки устрашающего вида.
Воин с цепом выдвинулся вперед – такому оружию нужно пространство для замаха.
Прим: деревенская община из нескольких небольших сел в средневековой Польше