Последователь. Андрей Дудко
на противоположном берегу вышел мужик и замер. Вместо любезного сердцу озера перед ним зияло высыхающее под солнцем дно, потоптанное Толиком и осыпанное рыбами.
– Ну, что ж, – говорю, не сводя глаз с мужика. – Раз улова всем хватило, пора идти.
Я смотал удочки и сгреб снасти, а Толик наблюдал за лягушками, отправившимися на переселение в новое болото.
– Куда озеро, туда и мы, – пищал он.
Лягушки скатывались вниз по склону, собирали липкими спинами песчинки, и прыгали в воду.
Казалось, дачник с противоположной стороны просто смотрел на нас, но обнаружилось, что он впал в ступор, потому что не шелохнулся, даже когда истлевшая сигарета сожгла ему усы. Вдруг он исчез в доме, и мы немедленно снялись с берега. Я оглядывался и ждал, что он выйдет с ружьем и погонится за нами, но он вышел с двумя ведрами в руках, в огромных резиновых ботфортах, закрывших ноги до бедер, и стал подчищать рыбу, выворачивая доверху наполненные ведра у себя на территории.
Как только мы ушли, из кустов выбежали мальчишки, обстрелявшие Толика. Им тоже хотелось не упустить свое. Сумок у них не было, они пихали рыбу в рукава, за пояс и в перевязь гипса.
Мы дошли до вершины холма и залюбовались ослепительной панорамой дачного поселка, в котором на месте голубого озера выросло черное масляное пятно.
– Это пиздец, – с восхищением сказал я.
– Славный пиздец говна, – ответил Толик.
Его брюки и ботинки закристаллизовались и превратились в колодки.
Торчащий из рюкзака линь напряженно умирал, роняя слизь и хлопая ртом, а Толик макал в умоляющий рыбий рот пальцы и щекотал щеки изнутри.
Вот как мы с Толиком начали водиться.
Глава третья. Певец на крыше
Толик сразу ко мне привязался. Когда видел на улице, обо всем забывал и несся галопом, перепрыгивая любые помехи на пути. Провожал, куда бы я ни шел, – и на комбинат, и в банк, и в магазин.
– Не надо, Толик, иди домой, меня долго не будет, – говорил я возле проходной, но Толику было неважно, сколько ждать. Всю смену он сновал где-то рядом, а затем провожал назад.
Наверное, я нравился ему потому, что был единственным, кто его не гнал.
Я даже интересовался его личной жизнью.
– Как семья? – спрашивал.
– Надоели. Хотят чего-то, а чего – не могу понять. Сергей с Володей все время ловят меня и прячут взаперти. А ведь я, когда они были маленькими, так с ними не поступал. Жена тоже странная. Постоянно плачет, и никак ее не развеселить.
Однажды он проводил меня до проходной, а после смены не встретил, и потом не показывался несколько суток. Комбинат далеко от нашей улицы, и я боялся, что Толик заблудился где-нибудь в городе и забыл обратную дорогу. Хотел уже идти к его жене и спросить, все ли с ним в порядке, но Толик вернулся, в другой одежде, и с безбожно расквашенным лицом. Веки опухли и почернели, кончик носа лопнул, а левую верхнюю половину лица – бровь, висок и скулу – обтянул жирный, похожий на вулкан, багровый струп.
– Блядь,