Эпоха надзорного капитализма. Битва за человеческое будущее на новых рубежах власти. Шошана Зубофф
за счет рекламы, будут неизбежно предвзяты в пользу рекламодателей и в ущерб нуждам потребителей. Этот тип предвзятости очень трудно обнаружить, но он все же может оказать существенное влияние на рынок <…> мы считаем, что проблема рекламы создает слишком много смешанных стимулов, поэтому крайне важно иметь конкурентную поисковую систему, которая была бы прозрачной и соответствовала академическим стандартам[138].
Но свою первую прибыль Google начал получать, предоставляя исключительные лицензии на использование веб-сервисов таким порталам, как Yahoo! и японскому BIGLOBE[139]. Небольшую прибыль приносили и спонсирование рекламных объявлений, связанных с ключевыми словами поискового запроса[140]. Существовали и другие модели. Соперничающие с Google поисковые системы, такие как Overture, используемая только гигантским тогда порталом AOL, или Inktomi, поисковая система, принятая Microsoft, брали плату с сайтов, страницы которых они индексировали. Overture также преуспела в привлечении онлайн-рекламы благодаря тому, что позволяла рекламодателям оплачивать высокие места в списке результатов поиска – тот самый формат, который презирали Брин и Пейдж[141].
Известные аналитики публично сомневались в том, сможет ли Google конкурировать с более устоявшимися конкурентами. Как вопрошала газета New York Times: «Способен ли Google создать бизнес-модель, которая была бы так же хороша, как хороши его технологии?»[142] Известный аналитик из Forrester Research заявил, что у Google есть всего несколько способов заработать деньги с помощью поисковика: «создать портал [как Yahoo!] <…> создать партнерство с порталом <…> лицензировать технологию <…> ждать, пока его купит какая-нибудь крупная компания»[143].
Несмотря на эти опасения по поводу жизнеспособности Google, поддержка фирмы со стороны престижных венчурных фондов придавала основателям уверенность в их способности собрать деньги. Это резко изменилось в апреле 2000 года, когда легендарная экономика доткомов начала быстро погружаться в рецессию и райский сад Кремниевой долины неожиданно стал эпицентром финансового землетрясения.
К середине апреля, когда так называемый пузырь доткомов лопнул, привилегированная культура быстрых денег Кремниевой долины оказалась в осаде. Легко забыть, какими катастрофическими стали эти события для амбициозных молодых людей Долины, а также инвесторов, которые были не намного старше их. Стартапы, еще несколько месяцев назад стоившие баснословных денег, вдруг вынуждены были закрыться. В нашумевшей статье «Судьба стучится в дверь доткомов» отмечалось, что цены акций самых почитаемых на Уолл-стрит интернет-фирм «высокого полета» «лежат в нокдауне» и акции многих из них торгуются ниже цены первоначального размещения: «Пока многие доткомы в упадке, ни венчурные капиталисты, ни Уолл-стрит не горят желанием помочь…»[144]. В новостях только и говорили о шокированных инвесторах. На неделе, начавшейся 10 апреля, произошло самое глубокое
Sergey Brin and Lawrence Page, “The Anatomy of a Large-Scale Hypertextual Web Search Engine,”
“NEC Selects Google to Provide Search Services on Japan’s Leading BIGLOBE Portal Site,”
Wood,
Scarlet Pruitt, “Search Engines Sued Over ‘Pay-for-Placement,’”
Saul Hansell, “Google’s Toughest Search Is for a Business Model,”
Elliot Zaret, “Can Google’s Search Engine Find Profits?”
John Greenwald, “Doom Stalks the Dotcoms,”