Собор Парижской Богоматери (сборник). Виктор Гюго
было сказано, что дворцовый квартал, о котором мы старались дать читателю представление, хотя останавливались лишь на его главных особенностях, наполнял весь угол, образуемый на восточной стороне оградою Карла V и Сеною. Центр Города был загроможден жилыми домами. Там сходились все три моста с правого берега Сите; дома на этих мостах предшествовали дворцам. И это скопище буржуазных жилищ, лепившихся друг к другу, как ячейки улья, тоже не лишено было красоты. Кровли большого города, как волны моря, представляют собой величественную картину. Спутанные, то и дело перекрещивающиеся улицы Города разрезали эту груду домов на сотню причудливых фигур. Вокруг рынков они образовывали громадную звезду. Улицы Сен-Дени и Сен-Мартен, с их бесчисленными разветвлениями, поднимались рядом одна с другою и походили на исполинские деревья, перепутавшиеся своими сучьями. Улицы Каменщиков, Стекольщиков, Ткачей и другие змеились во всех направлениях. Местами застывшие волны этого моря кровель прорывались высокими зданиями. Так, например, перед мостом Менял, за которым Сена пенила свои воды под колесами мельниц, расположенных вдоль моста Менье, высился Шатлэ, уже не в виде римской башни, как во времена Юлиана Отступника, а в форме феодальной башни тринадцатого столетия. Камень, из которого была сооружена эта башня, отличался такой твердостью, что за три часа его удавалось продолбить ломом не глубже чем на палец. Прекрасная колокольня церкви Сен-Жак-де-ла-Бушри, вся поросшая, точно мхом, гранями и скульптурными украшениями, была очень живописна, несмотря на то, что в пятнадцатом веке она еще не была окончена. Тогда ей еще недоставало четырех чудовищ по углам, имеющих вид сфинксов, задающих новому Парижу загадку старого. Ваятель Ро поместил их туда только в 1526 году, получив за свой труд двадцать франков. Дальше: церковь Сен-Мери со сводчатыми окнами; церковь Святого Иоанна, чудесный шпиль которой вошел в пословицу; Дом с колоннами, выходивший на Гревскую площадь, о которой мы уже рассказали читателю. Церковь Сен-Жервэ, впоследствии испорченная папертью в стиле «хорошего» вкуса, и десятки других памятников, не брезговавших погрузить свои чудеса в этот хаос черных, глубоких и узких улиц. Прибавьте к этому резные каменные кресты, которыми перекрестки изобиловали более, чем виселицами; кладбище «Невинных душ», видневшееся вдали, над морем зданий; архитектурную ограду; столбы рынка, верхушки которых выделялись между двумя печными трубами улицы Де-ла-Коссопри; лестницу церкви Де-ла-Круа-дю-Трагуар на перекрестке того же имени, вечно черневшем народом; развалины круглого Хлебного рынка; обломки древней ограды Филиппа Августа, потонувшие тут и там в массе домов; источенные временем башни; полуразрушенные ворота; бесформенные, рассыпающиеся остатки домовых стен; набережную с ее тысячами лавок и кровавыми живодернями; часть покрытой лодками Сены; представьте себе все это, и вы будете иметь смутное понятие о том, каков был в 1482 году вид центральной части Города.
Город, состоявший