Весь в папу!. Марина Серова
золотце мое, скоро мы разбогатеем, – прозвучал над ее ухом голос Сашки.
Она собралась уже обратить его внимание на ночного стрелка. Но, подумав, не стала. Моторы взревели. Байкеры отправились в путь. Она проводила их взглядом.
– Что с тобой? – спросил Сашка недоуменно.
Она хотела сказать ему. Она даже открыла рот. Но смолчала.
– Ничего, – пожала плечами, – ничего особенного.
И улыбнулась.
В дверь постучали. Я оторвалась от чтения и крикнула:
– Открыто!
Робкий попался посетитель. Вместо того чтобы открыть дверь ногой и появиться на пороге с сакраментальным: «А вот и я!» – он повторил робкое царапанье. Я поняла, что без моей помощи он не обойдется. Спрыгнув с кровати, я подошла к двери и распахнула ее.
За дверью стоял Виктор Степанович Алексанов собственной персоной. Он подал знак сопровождающей его мрачной физиономии, выглядывающей из-за плеча. Физиономия выражала крайнее неодобрение моей, не вписывающейся в его мировоззрение фигуры.
Уж и не знаю, что подозрительного в моей простодушно-обаятельной внешности. Но вот не внушаю я гоблинам глубокого чувства симпатии… А жаль.
Кстати, при виде вышеназванного джентльмена на пороге моего бунгало я и сама остолбенела. Не каждый день к тебе в загородную резиденцию такие гости приезжают. Высокий гость огляделся. Кажется, он и сам был растерян.
– Добрый день, – поздоровался он. – Так вот вы какая, знаменитая Танечка Иванова!
Мне очень захотелось поинтересоваться, какая же я.
– Здравствуйте, – я все-таки решила быть вежливой.
– А я к вам по очень деликатному дельцу, – он подобострастно улыбался. Видимо, его дельце было весьма жизненным, раз он отыскал меня в дачных проулках.
– Позволите войти?
Я кивнула.
Он прошел внутрь, оглядел скромную обстановку моего убежища с недоумением, – думаю, особенно его поразило полное отсутствие в доме мраморных колонн. Сел на диван и продолжил:
– Меня, Танечка, изволят шантажировать. В милицию я обращаться не стал, да и не занимаются они этакими делами – сами знаете, какой у нас разгул преступности, а вас я рискнул побеспокоить…
Он выразительно помолчал, явно ожидая моих уверений в том, что это меня не обеспокоило.
Я сегодня решила побыть врединой, и ожидаемых заверений он не получил.
– Я, Танечка, как и все люди, слаб и грешен, – повинился он некстати. – И некоторые мои слабости засняли. А теперь требуют денег.
– Сколько? – мрачно поинтересовалась я.
– Десять тысяч долларов, – вздохнул он, разведя руками.
– Так заплатите, – безжалостно посоветовала я.
Он удивленно вытаращился на меня. Я вела себя непредсказуемо. Но мне не нравился Виктор Степанович Алексанов. И я ничего не могла с собой поделать.
Впрочем, когда я поняла, что он готов расплакаться от моей жестокости, я сжалилась.
– Ну, хорошо, – сменила я гнев на милость, – но беру я дорого. Вам дешевле