Весь в папу!. Марина Серова
презентацию и организовать отдых.
Алексанов смотрел на меня взглядом виноватого ребенка, которого застукали на месте преступления, когда он воровал конфеты. Несоответствие его представительной фигуры и этого взгляда меня развеселило. Я почти забыла всю глубину неприязни, которую он у меня вызвал.
– Кто еще мог знать, где расположено ваше любовное гнездышко?
Он пожал плечами.
– Только девочки, – сказал он, – моя жена не любит здесь бывать.
– А ваша жена… Она не могла это организовать? Вы с ней в хороших отношениях?
Он усмехнулся. Я все поняла. Его жене было абсолютно наплевать. Он оплачивал ее безоблачную жизнь, и ей этого вполне хватало. Я видела ее по телевизору. Обычная деревенская тетка, получившая от судьбы великолепную возможность жить, как светская львица.
Жена отпадала. Нормально мыслящая тетка не станет рубить сук, на котором она сидит.
Оставались пока только девочки из «Октябрины». Этим вполне могло прийти в голову подработать таким нехитрым и надежным способом.
Хотя… Ведь на кассете были и их лица тоже. Скорее всего им не нужна огласка. Тогда кто?
Пока я не знала. Пока я ничего не знала. Даже о моем клиенте я знала только то, что он позволял узнать о себе.
Я взглянула на него. Обеспокоен. Очень. Нервничает. Неужели дело только в шантаже?
– Это все?
Он замялся. Взглянул на меня, решая, можно ли мне доверять. Да, мой клиент явно хранит в своем шкафу скелет.
– Дело ваше, – равнодушно посмотрев в окно, сказала я, – не хотите откровенничать – не надо.
– Это может не относиться к делу, – пробормотал он.
– Тем более, – кивнула я. – Не может так не может.
В конце концов, с меня хватит и шантажа.
Алексанов уехал. Я осталась одна. Мой отдых, увы, подошел к концу.
История мне не нравилась. Сама личность Алексанова не отличалась притягательной силой обаяния. Напротив, он возбуждал антипатию.
Жесток, властолюбив, влюблен в деньги. Как теперь выясняется, еще и развратен.
Да и что я могла расследовать? Его экономические преступления? Еще чего… Никакого желания…
Найду шантажиста, и все. Вы свободны, госпожа Иванова.
Единственное утешение в этой истории…
В дверь постучали.
– Входите, открыто, – сказала я, вздохнув. Оказывается, и в Адымчаре нет покоя бедной Танюше…
Лидия Григорьевна вошла, держа в руках кастрюльку, источавшую великолепный запах тушеных грибов. Я почувствовала, как мне сразу захотелось есть.
– Танечка, грибов тебе вот пожарила… Поешь?
Лидия Григорьевна явно старалась угодить моей маменьке. Я улыбнулась.
– А вы за грибами ходили? – поинтересовалась я.
– Да не я, – махнула рукой соседка, – Анна Егоровна. Только она эти грибы мне отдала.
Я удивилась. Анну Егоровну я знала как грибную маньячку. Что за странное явление заставило ее заняться благотворительной раздачей грибов?
Я задала свой вопрос Лидии Григорьевне.
Она