Дочь Роксоланы. Эмине Хелваджи
как и у второй девочки.
Не отличить. Особенно сейчас, когда у обеих волосы, свободно распущенные, струятся вдоль щек.
– Да уж как сказать…
– Так ты ведь, няня, им все и сказала сразу, – ответила вторая девочка, по-прежнему не выпускавшая из рук зеркальце. – Рано мальчишкам слоняться по гарему. А по отцовскому гарему – тем более!
– Ты, умница, уж лучше молчи! – Басак-ханум укоризненно покачала головой. – Тебе только и надеяться теперь остается, что эта овца яловая, – няня кивнула подбородком в сторону коридора, где давеча скрылась служанка, – действительно не осмелится беспокоить вашу матушку таким рассказом. Ведь ее же, овцы́, просчет! Ну, я ей еще задам… Однако если все-таки расскажет, ох и прогуляешься же ты в комнату для одеяний, «госпожа Михримах»!
При этих словах порывисто вздохнула не Орыся, стоявшая с зеркальцем в руках, а настоящая Михримах, только что сбросившая чадру. В комнате для одеяний действительно хранились запасные одежды султанских дочерей (точнее, как считалось сейчас, султанской дочери и ее любимой служанки-наперсницы, которой дозволено донашивать платья госпожи), но было у нее и… другое назначение, совсем особое.
– А вот и нет, – спокойно возразила Орыся, наконец положив зеркальце на столик, – хасеки-хатун меня даже похвалит. Я ведь что сделала? Пальцем даже не шевельнув, привлекающих чей-то взгляд движений не сделав, только обидные слова сказав – руками нашего младшенького закрыла «шайтанову метку». Да так, что ни он и никто другой ничего не заметили.
Няня, подумав, склонила голову в знак признания правоты. Да, наилучшим образом поступила младшая из сестер. И действительно, мать, если узнает, хотя лучше бы ей все-таки не узнавать, сочтет ее действия достойными скорее похвалы, чем наказания.
Блистательная хасеки, Хюррем-султан, супруга султана и правительница его гарема, из нее одной состоящего, надо признать, не слишком внимательна к тому, что творится с ее детьми – девочкой (девочками!) и мальчиками. Правда, до тех пор, пока это не коснется одного – подлинной опасности. Вот тут чутье ее безошибочно, действия стремительны, а решимость подобна отваге пантеры, защищающей свое логово.
– Мальчишки вообще ничего не замечают, они такие, даже Мехмет, – подтвердила Михримах. – А вот лала…
Няня снова кивнула. Лала-паша, не будь он умен и приметлив, до своих нынешних лет вряд ли дожил бы, а уж звание наставника точно не смог получить бы. Он, конечно, в дворцовой большой игре на стороне хасеки, ведь он же наставник ее детей, но… Вот именно, что слишком уж много «но» в этой игре. Иные из них, сейчас маловажные, почти не заметные, через годы могут стать решающими. И неизвестно, как все повернется.
Поэтому лучше не давать лишнего знания никому, даже явному союзнику.
– Как он своих питомцев резво увел, да и сам прочь заспешил! – усмехнулась стоявшая у двери кормилица, которая, конечно, слушала их разговор. – Право слово, девоньки, ему будто вживую увиделось, как за вашими плечами Узкоглазый