Акакий Акакиевич. Леонид Левинзон
и ухнул там все свои деньги. От замечательного вечера только и осталась в раскалывающейся утром голове сногсшибательная фраза, сказанная приобретённым айзербайджанским друганом опоздавшему официанту:
– Трахал я тебя, твой мама, твой папа, твой газовый колонка и пятьсот метров возле дома!
На Мишкино удивление, официант на оскорбление не отреагировал, но легко взял двойные чаевые. Нет, действительно, был цыплёнок табака и терпкое красное вино, но вчера. А сегодня, сегодня что? А ничего – фига без масла, железный поезд и в нём верхняя полка сверху. Хорошо ещё, давний друг Андрей взял с собой ящик пива и отпаивал страдающего Мишку. Пожар внутри Мишки потихоньку успокоился, но вот в самой Кандалакше… не то чтобы не кормили, но есть было нечего. Мишка мог совсем похудеть, если бы Сергей не подкармливал его в буфете. А ещё он чуть не загремел на гауптвахту: вышли строем в Кандалакшу – небольшой посёлок с серыми домами, и Мишка, шедший последним, напялил ради смеха вместо пилотки весёлую соломенную шляпу с широкими полями. Взводный по изумлённым лицам редких прохожих понял, что что-то неладно, резко обернулся и чуть не упал от такой наглости.
– Взвод, стой! Рядовой Кац, выйти из строя!
Пойманный с поличным балбес вышел.
– Вы что себе позволяете? Почему одеты не по форме? На гауптвахту захотели? Отвечайте: да или нет! Ах, нет? Два наряда нужник чистить!
А через день всех бросили в пеший поход на сорок километров. На половине пути новоявленные пехотинцы стали падать, и их подбирал специальный двигающийся следом грузовик. Мишка дошёл до конца, но в кровь стёр ноги. Теперь вместе с другими покалеченными он сидел на крылечке казармы и благосклонно взирал на отрабатывающих строевой шаг однокашников.
Медленно ракеты уплывают вдаль, ать-два….
Встречи с ними ты уже не жди, ать-два…
Мы сегодня начали бомбить Китай, ать-два…
Только б не взорваться по пути…
Вот так сидели, сидели и вдруг:
– А вы почему не в строю? – дыша перегаром, возмущённо спросил их чужой и грубый майор.
– Выздоравливаем! – отрапортовал кто-то.
– Встать, когда с вами офицер разговаривает!
– Больно же!
Майор побурел:
– Встать, я сказал!
Калеки поднялись.
– Кто такие?
– Студенты мы… На сборах…
Майор презрительно сплюнул:
– Студенты? Да вы просто стадо коров. А ну освободи дорогу! – рявкнул на Мишку.
Прошёл дальше.
– Мишка! – появился Клёпин. – Ты чего смеёшься?
– Хочу – и смеюсь.
– Дурак! Смеётся только тот, кого назначили.
– Да? Иди, Колька, съешь лучше курочку, а то ты похудел за последнее время…
Клёпин свирепо посмотрел:
– Я тебе руки-то обломаю!
– Эй, мужики? Сидим… А для меня местечко найдётся? – задорный голос Пилипенко.
Этот Пилипенко, единственный из офицеров кафедры, взятый Семенюком на сборы наблюдать за подопечными,