В пасти дракона. Александр Красницкий
говорили о нём. Послание Дракона комментировалось на все лады, но никто не хотел думать, чтобы крылось под всем этим что-либо серьёзное.
– Э! Каждый-то год в Китае такие вспышки случаются! – говорили артурцы. – Ничего только особенного не выходит из них. Не в первый раз…
– Это всё против миссионеров движение на рода…
– Именно! Да и то сказать, эти господа что осенние мухи: как от них ни отмахивайся, лезут с назойливостью…
– Понятно! У всех миссионеров Запада цели не просветительные, а политические: они только расширяют своё влияние, подчиняют себе Китай, воображая, что таким путём можно овладеть этой махиной… Поплатятся они за это…
– И всё-таки идут!
– Посылают – ну и идут! Жаль только, что из-за них роняется имя европейца в понятии китайцев.
– Но теперь эта вспышка обещает быть серьёзной… Этот призыв…
– Что же? Он нас, русских, не касается… Китайцы никогда не считали нас врагами…
– Чем, однако, всё это кончится?
– Обычно! Пошлют несколько судов в Пей-хо, погрозят пушками, вот мандарины сейчас же и пойдут на все уступки… Так бывало всегда…
Такие разговоры шли в городе.
Несмотря на явные признаки надвигающейся грозы, все были как-то странно спокойны, будто никому в голову даже не приходило, что сонная махина может проснуться и наделать всевозможных бед.
Китайское население Квантунского полуострова держало себя с виду совершенно спокойно. Не замечалось никаких признаков брожения. Смерть Юнь-Ань-О не произвела никакого впечатления, об этом случае даже говорили мало. Старика похоронили на его поле и, согласно китайским обычаям, считали его ещё «живым», что должно было продолжаться целых три года. Только сыновья старика ходили всё более и более удручёнными. Очевидно, их тяготила какая-то дума. Когда оба молодых китайца были одни и не опасались того, что их могут подслушать, они вели шёпотом долгие таинственные разговоры, в которых часто поминались имена их отца и сестры…
Между прочим, они стали чуть ли не постоянными гостями у Николая Ивановича, но пока что всё ещё не решались посвятить его в свои планы.
Однако не все в Порт-Артуре были так спокойны. «Власть имущие» уже знали, что в Китае подготовляются серьёзные события, и энергично готовились к ним. В порт-артурскую гавань стягивались суда тихоокеанской эскадры, производились частые учения войск, но гром всё ещё не был слышен, хотя приближение грозы с каждым днём чувствовалось всё сильнее.
9. Среди китайских патриотов
Японец Шива лучше чем кто-либо другой знал, каково положение дел, в то время когда европейские дипломаты чувствовали себя совершенно спокойными в стенах своих игрушечных домиков в улице Посольств. Недаром же он жил в Пекине с самого окончания японско-китайской войны, недаром он прекрасно знал китайский язык и, главное, недаром был сам таким же природным азиатом, как и китайцы. Он, конечно, не мог проникнуть за стены Запретного города, доступ куда был возможен даже не для всех мандаринов и иных высокопоставленных