Нежное дыхание бури. Елена Козловская
Юрьевич и Сергей Николаевич в постоянных разъездах, сами понимаете, гранильные мастерские должны выпускать продукцию, бизнес-партнеры на постоянном контакте, сеть магазинов работает исправно. Олев только что вернулся из Бельгии и тут же улетел в Израиль, Ольховский добился открытия салона «ОКО» с нашими ювелирными изделиями в Швейцарии. Но есть одна маленькая проблемка. Кстати, вопрос об изменении вам меры пресечения и переводе под домашний арест пока откладывается.
Он виновато развел руками, тяжело вздохнул.
– Я делаю, что могу. Но вот тут-то как раз COVID-19 и вмешался. Следователь, ведущий ваше дело, слег. А без его представления судья вынести решение не может. Да она и сама болеет. Если хотите, мы будем требовать назначить другого следователя?
– Нет, – подумав, ответил Громов. – Не хочу.
Ему теперь, после знакомства с Уваровым, тут уже было не столь тяжко, даже нравилось. В конце концов, не все ли равно, где ждать дальнейшее судебное разбирательство? В московской квартире или в бутырской камере? Разница лишь в степени изоляции.
– Ну а что за «проблемка»?
– Видите ли… – вздох, скользящий взгляд, подъем плеч… – То, что с вами случилось… Произошло это недоразумение… И вы оказались здесь… Как бы это сказать… случайно… Олев и Ольховский, кстати, готовы биться за вас до конца, как африканские львы…
– Ну, хватит героики, Киплинга еще вспомни. Говори толком.
– Вы же понимаете, что это наносит урон репутации фирмы?
– Это-то я как раз хорошо понимаю. В нашем алмазно-бриллиантовом бизнесе репутация превыше всего. Ее столетиями заслуживают. Как «Де Бирс».
– Ну, вот. Мне даже самому легче стало. Вы же умный человек, Максим Витальевич. Почему бы вам на время не уйти в тень? Отойти, скажем, от дел. В длительный отпуск, в резерв, так сказать. Выйти из правления фирмы, из совета директоров. А пакет акций передать в доверительное пользование кому-то из компаньонов? Или во временное отчуждение. Да той же Ларисе Анатольевне, допустим.
– Это твое личное мнение, Алексей Игоревич?
– Это мнение Олева и Ольховского.
На этот раз ответ юрисконсульта прозвучал с жесткими нотками. Максим задумался. В принципе, они правы. Пострадает репутация фирмы – поползут вниз и все дела «ОКО». В России, может быть, все и обойдется, и не такие бобры сидели, а вот на международной арене, куда они пробивались с таким трудом несколько лет, все может закончиться в одночасье. А свои 33 % акций он действительно может передать со всеми юридическими тонкостями Ларисе. Лисовский и поможет оформить все как надо.
– Так каково будет ваше решение, Максим Витальевич? – спросил адвокат.
– Я тебя услышал, – ответил Громов. – И крепко подумаю.
– Не затягивайте только.
– Затягивают петлю на шее. А мне есть тут с кем посоветоваться.
На том и расстались. Надзиратель повел Максима не обратно в следственный изолятор, а в другую по коридору сторону.
– Это еще куда?
– В комнату свиданий. К тебе там посетительница, забыл, что ли?
Сердце