Богатырщина. Русские былины в пересказе Ильи Бояшова. Группа авторов
с коня, ухватил ту суму двумя руками, но как только ни тужился, разве что повыше колен сумел поднять её: и тут же по колена в землю угряз. Потекли у Святогора слёзы, однако он не сдаётся, хоть и трещат его кости. Ещё повыше поднял суму – ан уже по плечи в земле стоит.
По белу лицу Святогора не слёзы – кровь стекает. Ещё выше суму поднял. Осталась одна его голова на поверхности.
Понимает Святогор: стоит ещё выше суму поднять, уйдёт он целиком в землю. Бросил ношу – едва вылез.
Сказал сам себе:
– Впредь не роняй, старый дурак, слова без толку, не кичись своею силой, ведь на любую силу ещё бо́льшая отыщется. Поделом мне, луню седому, пустобреху-бахвальщику.
Зарёкся он с тех пор с тягой земной бороться.
Святогор и Господь
Не выдержал он, взмолился Богу:
– Тягостно одному маяться!
Небо далеко, Господь высоко, однако Святогор просит:
– Сто лет стукнуло, а нет мне заменщиков.
Молчит Господь.
Святогор припадает к земле, прислушивается – не народились ли где ему помощники.
Вновь молит:
– Пришли на Русь богатырей!
На третий раз Бог не выдержал.
Исцеление Ильи Муромца
Раз пришли в то село трое калик перехожих. Встали они под косящатым окошком, подали голоса:
– Распахни-ка ты, Илья, нам широкие ворота. Приветь усталых странничков.
Илья вздыхает:
– Как же мне распахнуть ворота? Сиднем сижу целых тридцать лет. Руки-ноги меня не слушают.
Калики советуют:
– Всё же попробуй, встань.
Илья на то обиделся:
– Зря вы над убогим насмехаетесь. Или глухи от старости? Говорю ведь: не подняться мне с лавки.
Однако упрямы перехожие калики:
– Вставай, Илья!
Не успел ответить Илюша странникам, как почуял незнакомую прежде силу. Ноги сами вскочили, понесли его к дверям, а затем и во двор. Отворил он ворота гостям, а себе надивиться не может.
Между тем зашли в избу белобородые калики, поклонились Христу с Богородицей. Крест они клали по-писаному, поклон вели по-учёному. Достали походную баклагу, налили в чарочку медвяного питьеца.
– Уважь нас, сирых, Илья Иванович! Отпей-ка из чарочки!
Горька для Ильи оказалась та чарка, однако