Мерцание страз. Рахиль Гуревич
дворян были домашние учителя, вот и к Насте учителя приходили, и репетиторы, наверное, тоже. Инесса знала весь режим Насти – все сплетни о Насте докладывала Лиза, всегда с осуждением, но Инесса не удивлялась и не поражалась; Лиза досадовала, а Инесса просто следила за событиями.
Когда у мамы первый этаж стал полностью мастерской, а жить они стали этажом выше, Настя стала приезжать к ним на примерки (раньше к ней ездила мама, точнее заезжал Кот, их везли на служебной машине с сиреной на крыше), оказалось, что Настя проста в общении, мила, мама говорила, что это самый шик в воспитании – не показывать, что ты лучше других. Да: Настя была отлично воспитанной, не гордой, тактичной, корректной, деликатной, в ней не было вероломства, присущего «небожителям». Впервые Инесса столкнулась не с зазнайством и пренебрежением, которым грешили другие благополучные заказчики, а с тщательно завуалированным превосходством, очень тонкой гранью, где вроде бы человек прост, а в то же время совсем не прост, это прочитывалось в уголках губ, в повороте головы, в осанке, в том, как Настя почти незаметно бросала взгляд на подставку-постамент, на который ей необходимо было подняться, чтобы выровнять низ платья – взгляд был настороженный: Настя оценивала – не навредит ли ей постамент, не заразится ли она чем-нибудь – ведь на подставку ступал до неё неизвестно кто. Такой же взгляд Инесса как-то заметила на награждениях, когда Настю с её недокрученными двойными флутциками с неясными рёбрами поставили над Кристиной, отпрыгавшей без ошибок и старшие, и младшие прыжки, и к тому же докрученные высокие пролётные аксели, один, понятно, через ойлер с тулупом. То есть, Настя и высшую ступень пьедестала внимательно осматривала, прежде чем на неё встать. Она опасалась вредительства в обычном окружающем мире, мире бедняков, простолюдинов, да и, что там говорить, мошенников, бандитов, разъярённых дедов-болельщиков кончено же посещавших соревнования фигуристо и буравивших девочек сальными взглядами. У Насти было своё окружение, свой мир, она жила в сказке наяву, но иногда приходилось появляться и в реальности. В Настином мире махали заискивающе хвостами выхолощенные сторожевые псы, повара колдовали над необыкновенными блюдами, составленными эндокринологами-диетологами, горничные перестилали хрустящее постельное бельё, а зубные доктора полировали голливудскую улыбку; в этом другом мире отец с друзьями ездил на зимнюю охоту в Пушноряд на кабана, лису и разных куньих, а мама появлялась на праздничных мероприятиях, где её самая лучшая в городе кондитерская занималась вроде бы благотворительностью, на самом же деле все расходы оплачивались из городской казны сторицей. Дом у Насти с бассейном, выложенным по дну (опять же по информации Лизы) мозаикой «купание нимф в реке». Лоск не напоказ, внутренний полный комфорт, и внутренняя свобода человека, не знающего отказа ни в чём (ни в чём, понятное дело, разумном, а не фантастическом), помноженный на абсолютно недосягаемое владение собой – что называется порода, – задели Инессу во сто раз больше, чем претензии