Сирена. Кира Касс
манила нас своей древностью. Казалось, стене давно следовало рассыпаться, но строители постарались на совесть, да и сейчас ее хорошо содержали, так что стена жила и жила, совсем как мы. Мы восхищались ею. Стена следовала ландшафту и удивляла странной красотой, как вылепленные из камня стихи. Я думала о ресурсах и рабочих: сколько их потребовалось, чтобы создать подобное творение? Мы шли по стене медленно, смакуя затраченный на нее труд.
Мы посетили десятки свадеб. Когда мы замечали празднество, то прятались неподалеку и пересчитывали гостей. Если их число переваливало за полторы сотни, мы добывали наряды и присоединялись к торжеству. В такой толпе нетрудно затеряться, и если правильно выбрать время, то можно сесть вдали от большинства людей. Мы старались держаться обособленно и стоять позади. Но, даже не желая того, часто привлекали взгляд фотографа. С нами делались сотни фотографий. Потом мы часто смеялись, представляя, что подумают новобрачные, когда вернутся из медового месяца и заметят снимки незнакомых девушек, которые танцуют на их празднике, поднимают бокалы за их счастье и с аппетитом поедают их торт.
Я не знала, сработает ли прием, но старалась откладывать в памяти все, что мне нравилось на свадьбах: броское платье или торт. Не знаю, запомню ли я их до своего бракосочетания, но почему не попытаться?
Один раз мы угнали машину! Никогда я еще так не веселилась. Элизабет умела водить и научила нас с Миакой, так что мы все по очереди посидели за рулем. Правда, мы не пытались разгоняться, поскольку не хотели разбить автомобиль. А вот Элизабет не знала страха. Когда мы находили свободное шоссе, машина едва не отрывалась от асфальта. Мы так веселились, что не могли сдержать смех – слава богу, в закрытом салоне он никому не вредил. На следующий же день мы вернули машину на парковку, помытую и заправленную. Красивый автомобиль, и мы не оставили на нем ни царапинки. Мы так и не узнали, разыскивали ли нас за угон. Никто не умел исчезать так, как мы.
И все это были идеи Элизабет. Она была прирожденной проказницей и каждые пару дней переворачивала нашу жизнь с ног на голову. Ее любимым занятием – беганием по дому голышом – мы занимались довольно часто. Я так стеснялась своей наготы, что первые несколько раз только наблюдала. Пусть я ходила по острову голой, но там все было по-другому. Там я наслаждалась личной свободой, я же не эксгибиционист!
В конце концов, через несколько лет, Элизабет и Миака уговорили и меня. И все же я соглашалась раздеваться только ночью, когда вокруг никого не было. Лучше всего на пляже – там мне было не так страшно. Пляжи стали для меня родным домом. Но когда я попробовала, то обрадовалась, что согласилась. Сдерживать смешки давалось с трудом, но тем лучше. Каждый раз, когда кто-то из нас наступал в воду, Океан видела и смеялась от радости за нас.
То, что ускользало от меня десятилетиями, внезапно обрушилось в изобилии – радость. Подлинное счастье. Я больше не корила себя за трусость. И ни о чем не жалела. Пусть весь мир считал меня мертвой, но я жила. Вот и