Избранные вещи. Алексей Борисович Черных
и их стихи –
это бесконечных вселенных
единение.
И возможность
дополнить друг друга
искусством полёта и искусством любить.
Василию Ивановичу Чапаеву, герою Фурманова,
Пелевина и народных анекдотов
Пелевинским Чапаевым гоним,
Навязывая сущности простые,
Пришёл сентябрь, пустой, как перед ним
Уже являлись сентябри пустые.
И в нём Чапаев с Петькой Пустотой
В броневике, чрез морок окаянства,
Ушёл на предначертанный постой
Во Внутренней Монголии пространство.
Чапаев Фурманова ж не желал
В буддийских заморачиваться бреднях.
По жизни на лихом коне летал
И шашкой гнал врагов в постой последний.
Его сентябрь по-своему встречал,
Ему, Чапаеву, в тот год не подфартило.
Ведь он не переплыл тогда Урал,
Урал-река не каждому по силам.
* * *
Мысли и чувства прошлого,
Мысли возможные будущего –
Вторые вытекают из первых,
Но первые – часть вторых.
Что бы там ни было пошлого,
Во всех проявлениях сущего
Чувства – сплетение нервов,
Мысли – удары под дых.
В этой запутанной логике
Дни настоящего кажутся
Вроде бы не существенными,
Будто – не при делах.
Слушая мыслей мелодику,
Разжёвывая их в кашицу,
Знай – настоящее действенно,
А остальное – прах.
* * *
На монстрах оранжевых лихо
Спецы санитарной службы
Вывозят весь хлам ненужный
По графику без шумихи.
Когда б для рефлексий лишних
Подобную службу сделать,
Чтоб мозг очищали смело
От дум об ошибках давнишних.
По графику чтоб, подчистую,
Как кёрхером – под давленьем
Всё глупое и оленье
Смывали бы в свежих струях.
Тогда бы, надеюсь, сознанье,
Свежее, словно утро,
Мир постигало бы мудро…
Но это не точно… Знаю.
* * *
Как легко, получив невесомость, выплывать из квартир,
Из щелей и конур, из домов и из тьмы подворотен.
Впереди, говорят нам, раскрепощающий, светлый мир,
Юрьев день, говорят, для того, кто ещё не свободен.
Ты плывёшь, а вокруг легион пауков, комаров,
Тараканов и мух – всех, кто ранее жил по соседству.
Им ведь тоже легко уплывать в Юрьев день со дворов,
И они теперь все суверенны от мук домоседства.
Все летят и смеются, не думая вовсе о том,
Что подвержены нынче любым дуновениям ветра.
Или ветер стал тоже ничтожен и невесом?
И теперь уже следует браться за вакуумметры.
Мир изменится враз, потеряв свой извечный конструкт,
Вздымет водоворот во всю свою бестолковость.
И завертит, как в проруби всем нам известный продукт,
И