Время жёлтых мангысов. Блез Анжелюс
й казалось, что бывают такие минуты, когда время идёт на секунды, и всё это длится часами. Хоть ей было уже тридцать два года и она считала себя вполне взрослым человеком, Олиса никак не могла понять для себя, почему её отец не очень хотел её в детстве видеть, а мать, как правило, называла её «мразью» и «выродком». Поведение отца было необъяснимым, но как же ей втайне хотелось, чтобы он хоть однажды обнял её и посадил к себе на колени, назвав её при этом «своей маленькой девочкой». Но однажды она нашла для себя объяснение, что в её отношениях с отцом было не так: её мать была так холодна и деспотична, что отец, чтобы хоть как-то получить каплю любви, бегал по продажным женщинам, шлюхам или, как любила повторять Олисина мать – прошмандовкам и блядям. Как-то Олиса увидела настоящих блядей, которые завлекали клиентов у ресторана «Нептун», и она поняла, как привлечь внимание отца: нужно сделать свои губы пухлыми при помощи специальной операции и хирургически исправить форму своих оттопыренных ушей. Да, это и впрямь, был прекрасный план. Но для его реализации надо было немного поработать над финансовой частью для его реализации. И долгие десять лет она потратила на то, чтобы познакомится с разными мужчинами, которые могли бы ей заменить её отца, который не замечал её существования. Там были разные красавцы с характерными признаками мужского пола: моряк-нарцисс, проводивший больше времени у зеркала, чем за штурвалом корабля; старый толстый торговец антикварной мебелью, живущий с ещё более старой мамой; бандит-романтик, влюблённый в тайгу и стрелковое оружие, да, и ещё куча разного забавного народа, который почему-то Олисе пришёлся не по вкусу. Но она не унывала, а что ей оставалось делать, если положиться на кого-то было просто невозможно, а папа был ей защитой только в мечтах.
Одним словом, годы шли и не то, чтобы она старела, но медленно и верно Олисе начинало казаться, что кожа уже не та, да и мордашка тоже, ну а о фигуре говорить совсем не приходилось. Хотя губы она себе подкачала, да и оттопыренные уши вроде как привела в порядок, хотя, если честно, удовлетворение она испытала от этого весьма сомнительное, да и к тому же, ей всё время казалось, что уши у неё такие же оттопыренные, как и раньше. Зачем только столько бабок за это заплатила, да ещё и вынуждена была спать целых три месяца с мерзким потным шведом, чтобы эти бабки добыть.
Не мужчины, а козлы, но что поделаешь, если без этого на красоту сама не заработаешь.
Короче, вроде порядок навела с ушами и губами, даже липосакцию бёдер сделала, а принц всё не едет, да и нахер, если честно, ей этот принц, ей бы такого, как папа, вот это было бы другое дело. В общем, решила она сменить стратегию и залипла на модных эксклюзивных шмотках, а вдруг они помогут ей найти мужчину своей мечты. Правда, пришлось на время связаться с одним подонком-наркодилером, чтобы обеспечить себя с его помощью деньгами для покупки модных одежд. Чтобы освободить свою совесть от лишних мучений, Олиса повторяла про себя избитую фразу о том, что цель оправдывает средства. Много времени она потратила на это святое дело, носилась как угорелая из одного модного бутика в другой-наимоднейший. А бабок на это истратила просто несчетное количество, да и подругами обзавелась с такими же наклонностями. Ну куда же без подруг? Без подруг нельзя. Но счастье как-то, блин, всё не приходило. Словно маньяк переезжала она с одного модного показа в Милане, на другие – в Лондоне, Дюссельдорфе и Вене. Вроде купит себе одежонки от кутюрье, а в зеркало посмотрит – просто тряпки какие-то за баснословные деньги, да и сама – уродина, ни дать не взять. И главное лицо её в этом зеркале какое-то, блин, грустное и несчастное. Устала она очень, одним словом, от этой бессмысленности. Однажды, она сидела в каком-то безлюдном баре в Мюнхене и беспрерывно пила какой-то модный коктейль в одиночестве. Настроение было поганое. Ей хотелось нажраться и забыться. И тут она услышала музыку, которая прямо что-то перевернула всё у неё внутри: звучал какой-то струнный квартет Шуберта, и от пронзительных звуков этой мелодии ей стало прямо не по себе. Сколько же времени она потратила на эту мишуру и чушь, а главное, для чего? Она и сама не могла себе толком этого объяснить. Правда в том, что годы прошли, а счастья так и нет. И принца нет, и семьи, да и подруг настоящих тоже, одни какие-то тупые овцы, живущие в своих сомнительных козьих иллюзиях. Вся жизнь, как сплошной черновик: всё чего-то ждала, на что-то надеялась, а по делу – все мужики в её жизни – козлы, подруги – завистливые стервы, а чего-то такого, настоящего, в её жизни так и не было. Посмотрела она пьяным глазом на свои модные шмотки, на браслет Cartier, и горько заплакала, вторя мелодии Франца Шуберта. И тут она, закрыв глаза, вдруг реально поняла, что ничего ей так в этой жизни не хочется, как просто сесть к своему уже давно умершему папе на колени и почувствовать его тёплое объятие, и не нужно было бы больше никому и ничего доказывать, не бегать в суете за какими-то модными тряпками, не спать с мужиками-козлами, которых не любишь и не уважаешь, не претворяться хорошей и нужной, да и вообще, прекратить весь этот цирк, приносящий сплошные страдания в её слишком короткую жизнь.
Тайные стихи
«Глупые стихи, что писал я в душной и унылой пустоте…»
Мой