Оставить на память. Лина Ласс
руками.
– У вас есть идеи?
Ника обернулась в сторону деревьев, за которыми находилась её хижина.
– Может быть. Мой дом за этим лесочком. Сможете донести его туда? Тут метров двести.
В ответ мужчина присел, взвалил несчастное животное на плечо и, с трудом поднявшись, повернулся к ней.
– Ведите.
Когда они достигли хижины, сил у Генри почти не осталось. Он раскраснелся, а на лбу выступил пот. Аккуратно спустил на землю пса, который по-прежнему поджимал лапу и тихонько поскуливал, и погладил того по загривку.
Ника оставила их во дворе и вошла внутрь дома, вернувшись через несколько секунд с аптечкой в руках.
– Здесь есть вата, бинт и что-то вроде… – она замолчала, не зная, как сказать по-английски, – Перекись водорода, – произнесла она по-русски. Генри подметил речь, но девушка будто не придала этому значения. Она суетилась вокруг пса, обрабатывая и перебинтовывая ему лапу. Тот дёрнулся от первого прикосновения, видимо, лекарство пощипывало. Чтобы успокоить собаку, Ника погладила её по голове. Мягкую и густую шерсть было приятно перебирать пальцами, и псу это явно доставляло удовольствие – он приподнимал голову всякий раз, когда она опускала на него руку. Девушка сама не заметила, что начала говорить с животным на родном языке, приговаривая, какой тот «хороший и храбрый мальчик». У неё никогда не было своего питомца, но животных она любила, а они отвечали ей взаимностью. Она улыбалась и трепала его по холке, чесала подбородок и была вознаграждена собачьим поцелуем.
Генри всё это время стоял рядом и наблюдал за ней. Улыбка совершенно преобразила девушку. Она больше не была похожа на сердитую и напуганную женщину, которую сбил с ног его пёс и которая была готова защищаться камнем, как самая настоящая воительница. На щеках появился лёгкий румянец, пухлые губы обнажили ровные белые зубы. Но главное глаза – ещё недавно потухшие и невыразительные, сейчас они сияли зеленью, а у век проступили искренние «гусиные лапки».
Он никак не мог определить её возраст. В первую их встречу он мог дать ей все сорок лет. Но сейчас Генри увидел, что она довольно юна, едва ли ей больше тридцати. Движения её изящных рук с тонкими запястьями, которые нежно гладили собаку, завораживали. Длинные пальцы тонули в густой шерсти, и Генри внезапно представил, как эти руки так же тонут в его волосах, отчего волна жара пробежала по его телу.
– Мистер Войт?
Он вздрогнул, не заметив, как погрузился в свои фантазии.
– Вы будто уснули, – девушка выпрямилась, встав к нему лицом. Опять эта гордая осанка, чуть приподнятый подбородок. Она смотрела прямо ему в глаза, но улыбка до сих пор скрывалась в уголках её губ. Кем бы она ни была, в ней чувствовалась порода.
– Простите, задумался, – он потёр глаза, избавляясь от наваждения. – К чему такая официальность? Зовите меня Генри.
Он протянул ей руку, ожидая рукопожатия, но она не спешила, только взглянув на его ладонь.
– А вы так и не назвали своё имя, – Генри продолжал стоять с протянутой рукой, начиная чувствовать