Купи себе эти чертовы лилии. И другие целительные ритуалы для настройки своей жизни. Тара Шустер
так обожала допрашивать взрослых и рассказывать их истории, что мама, недолго думая, организовала для меня кабельное телешоу «Девчачьи разговоры», которое мы снимали в смотровой ее консультации. За розовой фреской из гипсокартона с узором из пухлых цветов и сердечек скрывалось гинекологическое кресло. На шоу я брала интервью у таких звезд, как мамина тренерша Ким – бодибилдерша с хвостиком светлых волос и телом, которое было оранжевым и липким от автозагара.
Я отлавливала пациенток в коридоре и спрашивала/требовала, чтобы они стали гостями моей «очень важной, очень популярной, очень смешной телепередачи», и большинство из них – поразительно – соглашалось. Моя мама прикрыла передачу не из-за плохих рейтингов (их в общем-то и не было), а потому, что ей снова понадобилась ее смотровая. Это Голливуд, детка.
Когда моя передача закрылась, я начала вести дневник. Он был полон гениальных детских размышлений: «Джейми Белски-Брайли КРАСАВЧИК, 11 из 10». «Я выйду замуж за Люка Перри, пересплю с Джейсоном Пристли и убью Иана Зиринга (фу)»[7]. «Мне страшно выходить из комнаты, потому что родители орут и я не хочу их видеть. А ЕЩЕ я очень хочу СМЫТЬСЯ ИЗ ЭТОЙ КОМНАТЫ, потому что мама сказала, что в мире полно насильников и убийц, которые хотят меня похитить. Мне кажется, что один из них как раз замышляет влезть в мое окно! Как мне спастись?»
Мой дневник стал тихой гаванью, в которой я могла оставаться искренней и уязвимой и писать о том, каким я ощущаю свой мир: жестоким, беспокойным, непонятным, опасным.
Я вела дневник только для себя и прятала его среди запасов конфет под кроватью. Однажды, когда я писала в нем, в мою комнату вошла подруга нашей семьи. Она называла себя «викканкой» и утверждала, что когда-то «сглазила» моего отца, но по какой-то причине я доверяла ей как единственной «нормальной» взрослой, которую знала (понимаешь теперь, как мне не хватало в жизни адекватных взрослых?).
– Что там у тебя? – спросила она.
Я призналась, что веду дневник, куда записываю все плохое, что происходит вокруг. У родителей только начался бракоразводный процесс, и просто записывая слова в блокнот с фиолетовым тканым переплетом в зеленый огурчик, я чувствовала хоть какое-то облегчение.
– Как здорово, что ты ведешь дневник, милая. Можно посмотреть?
Эта просьба показалась мне немного странной, как и все, что происходило в нашем доме, но я согласилась. Пока она листала страницы, читая мои секреты, мои враки, мою правду, меня трясло от одной-единственной мысли: НЕТ, НЕТ, НЕТ, ЭТО МОЕ.
Потом знакомая отнесла дневник моей матери, которая заявила, что ДОБАВИТ ЕГО К БРАКОРАЗВОДНЫМ ДОКУМЕНТАМ в качестве подтверждения того, что я вру.
Это докажет, настаивала мама, что я, двенадцатилетний ребенок, не являюсь надежным свидетелем и мои показания при разводе нельзя принимать в расчет.
Мои самые сокровенные мысли использовали против меня, и я до сих пор чувствую острый укол горя и ощущение предательства,
Актеры телесериала «Беверли-Хиллз, 90210». –