Королевская лилия. Елена Дорош
маленькая бледненькая женщина невнятной внешности и неопределенного возраста. Зинаида, старательно представлявшая всех прибывающих, назвала ее Натальей. Когда все расселись, явилась знойная красотка в красном облегающем сарафане, выставлявшем напоказ бюст четвертого размера. Эта представилась сама, протянув ухоженную руку со свежим маникюром. Имя у нее было соответствующее – Анжела. Алексей удивился, когда выяснилось, что она приходится женой младшему из Евгеньевичей – Владимиру, сонному рыхлому мужичку с потными слабыми руками.
Паренек Олежка оказался сыном Станислава Евгеньевича, мужа невнятной Натальи. Он сразу уселся рядом с Олей и стал болтать, не обращая ни на кого внимания.
Алексею показалось забавным, что все пары, кроме Евгения и его жены, как выяснилось в процессе, депутата и депутатши, внешне не подходили друг другу. Все должно быть наоборот. Вялая Наталья вполне годилась в жены анемичному Владимиру, а видный красавец Станислав как нельзя лучше подходил бразильской молодухе с бюстом. Хрупкая Зинаида тоже смотрелась рядом с лосем Аркадием как-то странно. Словно туфелька с армейским сапогом.
Не успели разложить по тарелкам еду, как Евгений поднялся и предложил помянуть Макара Ивановича.
– Пусть земля ему будет пухом, – скорбно потупившись, сказал он постным голосом и осторожно отхлебнул из рюмки водку. Остальные выпили, как положено, в один глоток и сразу зашевелились, накладывая закуску.
Алексей выпил вместе со всеми.
Тут Евгений посмотрел на часы и сообщил:
– Мама проснулась.
Наталья и Зинаида со старшей дочерью мигом подхватились и убежали в дом. Депутатша осталась сидеть. Видно, ей бегать не по чину. Красотка Анжела тоже не всполошилась вместе со всеми, продолжая лениво ковырять в тарелке. И эта на особом положении?
Пока Алексей слушал разговор, касавшийся его деда и событий, связанных с его жизнью в этом доме, прошло минут пятнадцать. Говорили хорошо, вспоминали уважительно. Казалось, что к сторожу все относились с теплотой. Алексею было приятно. Среди этих людей дед прожил несколько лет, наверняка сблизился с ними, во всяком случае с некоторыми. Округин посматривал на обитателей «чудесатого» дома. Наблюдал. И думал о своем деде.
И тут его ждал сюрприз. Выскочила Оля и распахнула двери, ведущие в старую избу. Из дома женщины вывезли инвалидное кресло, в котором сидела маленькая седая старушка в черном. Кто-то из мужчин встал помочь. Кресло подняли и, осторожно поставив на дорожку, подвезли к столу.
Депутат привстал.
– Ну наконец-то, мама, ты с нами, – сказал он и поцеловал старушку в щечку. Все остальные тоже поздоровались. Кто-то ласково, кто-то почтительно.
Зинаида, снова усевшись рядом с Алексеем, вернулась к своим обязанностям и представила:
– Это наша мама, Ада Львовна. То есть моя и Евгения. В это воскресенье ей исполняется девяносто.
Сначала Округину показалось, что старушка по древности лет мало что понимает, но очень скоро выяснилось – это совсем не так. Придя