Шпаги и шестеренки (сборник). Владимир Аренев
назад, что Михельке запутался в наполовину надетой рубашке.
– Простите, ваше высочество, я вас покидаю, чтобы распорядиться о завтраке, – дрожащим голосом сказал мистер Джонс, и за ним, панически скрипнув, захлопнулась дверь. Михельке, еще бившийся в кружевах чертовой ночной рубашки, услышал хихиканье – и, не выдержав, захихикал тоже. Захихикал, захрюкал, захохотал, пока не упал на кровать, как был, в сбившемся на голову белье. Это было очень необычное ощущение – смеяться вместе с кем-то. До сих пор такое случалось всего несколько раз – с мамой, понял Михельке. Да еще с генералом Остенвольфом на параде. Не так уж много у наследника поводов разделить с кем-то смех.
И Михельке обрадовался, что все так поворачивается – этот Макс, похоже, совсем неплохой мальчишка!
Завтрак, который принес тут же убежавший прочь слуга, оказался странным, как и все в этот день: несколько вареных яиц, пара апельсинов в яркой оранжевой кожуре и чай с сухарями. Повару словно некогда нынче готовить, подумал Михельке. Взял яйцо и выронил от удивления: оно было твердым.
Макс подмигнул опешившему наследнику, взял другое яйцо и стукнул им о край металлического подноса. По твердой кожуре пошли трещины, и мальчик ловко счистил поврежденную оболочку.
– Это скорлупа, ваше высочество, – сказал он, – наверное, ты никогда не видел скорлупы? То есть вы… Держи, – Макс, сияя улыбкой, протянул наследнику очищенное яйцо, и Михельке снова вспомнил давешнего фокусника. – Видимо, вас решили кормить пищей, у которой меньше вероятности подвергнуться заражению. Значит, придется чистить яйца и апельсины. Как думаешь, сухари хоть сладкие? Ой, извините, ваше высочество, все время путаюсь – вы мне кажетесь больше похожи на друга, чем на господина…
Друг?! Почему нет, подумал Михельке, откусывая яйцо и глядя на хрупающего сухариками Макса. Да, да, конечно, у короля не бывает друзей… Но он пока еще не король, а наследник. Да и вообще все сейчас не так, как всегда. Лучше, понял он с изумлением! Это вареное яйцо много лучше обычной сладкой молочной каши; сидеть в постели раздетым и есть прямо тут много лучше, чем корпеть над уроками; а общество Макса значительно приятнее, чем полицейчика и канцлеренка. И неужели нельзя себе позволить немножко дружбы, пока никто не видит и никто не знает?!
– Можешь звать меня на ты, – решился Михельке. Торопливо добавил: – Только когда нас никто не слышит, хорошо?
– Конечно, я все понимаю, – кивнул Макс. – Мне самому от отца попадет, если он услышит. Но ты мне как-то очень приглянулся, твое высочество. Я постараюсь быть тебе полезен. Следующие несколько дней для профилактики инфлюэнцы ты будешь находиться в постели. Хоть это и скучно, но это важно для твоего здоровья, а твое здоровье важно для всей страны.
– Ничего, я потерплю, – ответил Михельке. – Лежать в постели – не самое плохое занятие.
– Тем более, здесь буду я, чтобы следить за твоим самочувствием, составлять тебе компанию и приносить все, что нужно. Сейчас ты чего-нибудь хочешь? Горшок, игрушку,