Московское сукно. Вадим Загоренко
зале была висевшая у входа голова оленя, которая и дала заведению имя.
В корчме собирался народ низких занятий: носильщики, строители, слуги. И конечно же, воры. В Москве было много преступников, но регулярно воровством занимались только пара сотен человек. Почти все друг друга знали, компании приятелей часто собирались вместе выпить. Как в большой дружной деревне.
Тем вечером почти все места были заняты. За одним столом сидел и Корча, сосредоточенно мусоливший карты. Марк и Кляйн пробрались к стоявшему за стойкой грузному лысому мужику.
– Вечер добрый, Ярослав Семеныч. Как у вас тут?
– Ой, какие гости приятные! – радостно пробасил корчмарь. – Очень счастлив видеть. Чего изволите?
Ярослава Коробчонкова – хозяина корчмы – завсегдатаи называли Моряком. Он любил рассказывать истории о своей жизни на флоте: как служил еще у графа Орлова, как рубил турок в Чесменской бухте, как чуть не утонул в шторм и о других приключениях. Звучали рассказы неправдоподобно, но вещал он интересно.
Как именно моряк стал владельцем корчмы, никто точно не знал. Так или иначе, очарование, сообразительность и редкие, но показательные случаи жестокости помогли ему быстро занять солидное положение московских преступников. Помимо разлива пива сомнительного качества, он занимался скупкой краденого и сбором наводок на места с жирным уловом.
Марк попросил светлое и сухари с луком, Кляйн – темное и сельдь.
– Сейчас сообразим. – Корчмарь гавкнул приказ пробегавшей мимо девушке-разносчице. – Маркуша, говорят, вы с Андреем солдат бивали на той неделе?
– Так, по мелочи.
– Ну вы храбрецы! Все гудели про это, ко мне давеча даже полицмейстеры заходили, интересовались. Но я молчок, никому ничего.
– Совсем никому, совсем ничего?
– Вообще никому и ничего. Они обиделись, дубинками мне грозили, я весь изволновался…
– Ну, я благодарен. – Марк поморщился и положил на стойку рубль. Моряк выпрашивал чаевые вежливо, но настойчиво. – Какие еще новости?
– Да вот народ рассорился, сидят дуются друг на друга.
– Кто рассорился?
– Все сразу. Вон, сам посмотри!
Марк обернулся и заметил, что лихие люди в корчме разделились на две половины. Деление, кажется, произошло по географическим признакам: слева, под углом с иконами, сидели коренные московские воры, к которым относился Корча и еще пять человек. Справа, у окна, расположилась компания побольше – приезжие преступники из ближних городов и деревень. Обе группы тихо переговаривались и смотрели друг на друга с явной неприязнью.
– Что случилось-то? – спросил Кляйн.
– Да ерунда какая-то. Они уже несколько дней собачатся. – Корчмарь тяжело вздохнул. – Начали с того, что Сермяга якобы Мирослава обворовал. Потом стали говорить, что Мирослав с девчонкой Полушки блудил, а Полушка потом в морду Скорняку дал. А потом и Песковы братья разошлись, Пила взбесился… Ну и понеслось, теперь сидят вот, чуть не громить друг друга рвутся. Я уже