Золотые погоны империи. Валерий Геннадьевич Климов
и один капитан, прикомандированных «в рамках взаимодействия» к нашему полку и, видимо, производивших свой «контрольный» обход наших позиций.
Почти одновременно со мной, только с другой стороны, к месту их сбора подошёл поручик Лемешев. В ответ на наши недоумённые вопросы о причине срочного вызова, Орнаутов, горячась и нервничая, довольно путано объяснил нам, что между Моремановым и одним из присутствующих здесь молодых французских лейтенантов произошёл серьёзный конфликт, в ходе которого Серж вызвал затеявшего с ним ссору офицера на дуэль, и что сейчас идут уже согласования по условиям данной дуэли.
– Вы, что… с ума, здесь, все посходили, что ли? – громко возмутился я и незамедлительно протиснулся к Мореманову и его французскому «визави» по намечаемой дуэли. – Серж! Немедленно прекратите этот балаган! Здесь – война, а не пьяный пикник!
Но Мореманов уже «закусил удила» и никого не слышал. Под стать ему был и француз, такой же горячий и вспыльчивый, как и Серж. Он также явно «рвался в бой» и не слушал своих более спокойных соплеменников, пытавшихся, как и я, успокоить своего товарища.
Убедившись в бесплодности моих попыток погасить страсти, я с досадой махнул рукой и, выругавшись, отошёл в сторону.
– В чём, хоть, причина их ссоры? – уже спокойно спросил я у Орнаутова.
– Да, в принципе, ничего серьёзного… Француз, проходя со своими сослуживцами по окопу мимо Сержа, задел последнего плечом и не извинился, хотя тот, перед этим, как и положено, обменялся с ним «отданием чести». Серж сделал ему замечание, но лейтенант вспылил и в запале употребил в его адрес одно жаргонное словечко из лексикона парижских грузчиков. Он же не знал, что Мореманов жил какое-то время в Париже и отлично владеет полным набором подобных французских выражений. В результате, вспылил теперь уже и Серж, выдав лейтенанту целую серию отборных французских ругательств в его адрес со своим безукоризненным парижским акцентом и русской пояснительной жестикуляцией. Так что, сейчас уже «пиши пропало»…
Удручённо вздохнув, я отбросил все мысли о возможном примирении сторон и подключился к согласованию условий дуэли.
В результате согласований было решено, что дуэлянты будут стреляться из своих револьверов на расстоянии тридцати шагов друг от друга. При этом, им разрешалось произвести всего лишь по одному выстрелу. Первый выстрел «узаконивался» за французом, как вызываемой стороной.
Дуэль должна была состояться немедленно, причём стреляться дуэлянты захотели непременно на бруствере окопа, чтобы, во избежание наказания за дуэль для оставшегося в живых участника и всех присутствовавших, при этом, офицеров, то есть – нас, смерть или ранение любого из них можно было списать на прицельную стрельбу немцев.
Отказавшись, в очередной раз, от наших предложений о примирении, Мореманов с французом, не откладывая дело в долгий ящик, полезли на бруствер. Взобравшись на него и выпрямившись, там, в полный рост, они, прижавшись