Великая Игра: три души, два мира. Иван Караванов
заявления. Бабушка подползла к маме, ламия, которая просунула голову в шалаш, заползла в него. Наг так и застыл, указывая рукой уже в пустоту, первой отмерла злая кобра.
– Еду, как вы её называете, – негодовала она – просто невозможно есть! Хотя наше племя и живёт в глубине леса, но недалеко его окраина и мы можем похищать их скот и яйца. А ваша еда отвратительна.
– Сестра, – завопил наг, тоже отмерев – что же ты не послала письмо-то? Помолчала бы, пока я говорю.
Бабушка тем временем взяла меня на руки. Ламия, которая вползла в шалаш, стояла спокойно на хвостике и ждала.
– Говори, – бабушка распрямилась, я видела, как мама пыталась тянуть руки ко мне, но не поднималась – что ты хотела.
– Я не потреплю этого, – наг начал яростно шевелить хвостом – как можно гостей так кормить? Сестра вообще ничего не хочет, я вижу, она лентяйка ещё та.
– Да кто бы говорил, – злая кобра начала издеваться над своим братом – сам писать не умеешь и заставляешь свою сестрёнку трудиться, наглец! – она резко развернулась на хвостике, так что в земле провертелась воронка и, когда разворачивалась, специально задела нага по лицу хвостиком.
– Нам доставили письмо – сказала старейшина; злая кобра начала расталкивать ламий, чтобы выползти – от Апофис, – ламия и наг, который пополз за ней, остановились – там говорится, что им преградили дорогу местные цветы, они знают, что здесь была выжжена целая поляна. Так что они прибудут позже, сейчас им не удастся проползти между ними.
– Так или иначе. – чему-то обрадовался наг.
Мама всё ещё не поднималась, может быть не могла. Бабушка передала меня приползшей ламии.
– Сейчас 12:00, – она говорила спокойно, как будто ничего не произошло, но её руки, когда она передавала меня, дрожали – ползи искупай его, я приползу позже и скажу, что дальше делать. Извините, – она обратилась уже к двум змеёнышам, которые ещё не выползли – но я уже говорила, что мы едим скудно. Мы боимся, что нас поймают и не ползаем воровать у людей, нас слишком мало, чтобы так рисковать.
Она замолчала и тоже поползла на выход. Мы двинулись прочь от деревушки, добравшись до ручья, ламия остановилась и бросила меня на землю.
– Бреет, – она смотрела на меня сверху вниз, в её фосфоресцирующих глазах читалась робость – мы должны убивать людей при возможности.
– Да, – ответила бабушка – но сейчас это может быть опасно, ведь это ребёнок, а то, что рыцари и чародеи прочёсывали лес, означает, что он принадлежит к аристократии. Нам нужно, чтобы при следующих поисках этого, – она подползла и указала на меня – они нашли бы его и убрались из леса. Так вот, надо его намыть и замотать в кору, для того, чтобы моя дочь не смогла учуять его. Мы спрячем ребёнка в то место, где она нашла его. Когда Фанал приползёт откладывать своё яйцо, она забудет о нём, он останется там и, надеюсь, его найдут люди.
Она наклонилась на хвостике и взяла меня в свои мохнатые руки. Но они, видно, не знали, как меня купать, потому что стояли