Штамм. Начало. Чак Хоган
поле стоял большой пассажирский лайнер; в свете прожекторов он выглядел как безделушка из слоновой кости на черном бархате в витрине ювелирного салона. Сетракян надел очки в темной роговой оправе, которые висели у него на груди, и прищурился, чтобы прочитать бегущую строку внизу экрана. Чрезвычайная ситуация. Причем совсем недалеко – на противоположном берегу реки, в аэропорту имени Джона Кеннеди.
Старый профессор смотрел, слушал и снова смотрел, не в силах отвести глаза от самолета. Одна минута превратилась в две, затем в три, комната вокруг перестала существовать. Сетракян словно впал в ступор. Но нет, это был не ступор – профессор просто окаменел от ужаса, слушая новости. Ложка с супом замерла в руке, забывшей про тремор.
Телевизионная картинка с недвижным самолетом на летном поле – картинка, маячившая перед стеклами его очков, – была словно видение будущего. Суп в миске остыл; поднимавшийся над ним парок истаял и сгинул навсегда; отломленный кусочек ржаного хлеба остался несъеденным.
Он так и знал.
Тук-тук-тук.
Старик знал…
Тук-тук-тук.
Изуродованные руки пронзила боль. То, что Сетракян видел перед собой, не было зловещим предзнаменованием. Это было само вторжение. Акт войны. То, чего он ждал. То, к чему готовился. Готовился всю жизнь, вплоть до этого самого момента.
Поначалу Авраам даже испытал облегчение: тот ужас снова явился в мир, однако он-то, Сетракян, жив; он не умер раньше времени; пусть в последнюю минуту, но у него появился шанс отомстить. Облегчение было мимолетным – оно мгновенно уступило место острому, мучительному, словно боль, страху.
Слова сами сорвались с губ вместе с легким парком дыхания:
– Он здесь… он здесь…
Прибытие
Ремонтный ангар авиакомпании «Реджис эйрлайнс»
Поскольку рулежную дорожку аэропорта имени Джона Кеннеди следовало освободить, самолет со всем содержимым отбуксировали в длинный и просторный ангар компании «Реджис эйрлайнс». Это произошло примерно за час до рассвета. Все люди на летном поле молчали, когда безжизненный 777-й, полный мертвых пассажиров, катился мимо, словно гигантский белый гроб.
Как только под колеса подложили колодки, обеспечив неподвижность самолета, бетонный пол вокруг него начали застилать черным брезентом. Часть ангара между левым крылом и носовой частью самолета огородили ширмами, позаимствованными в ближайшей больнице, – это была зона изоляции. Впрочем, и весь самолет был изолирован в ангаре, как труп в колоссальном морге.
По требованию Эфа Управление главного судебно-медицинского эксперта Нью-Йорка прислало нескольких старших судмедэкспертов из Манхэттена и Куинса, которые привезли ящики с резиновыми мешками для трупов. УГСМЭ – самое большое в мире судебно-медицинское учреждение – имело немалый опыт в делах такого рода, когда в катастрофах одновременно погибало множество людей, и его специалисты помогли грамотно