Сталинские соколы. Возмездие с небес. Станислав Сапрыкин
уничтожить русский полевой аэродром, расположенный близко к передовой в районе юго-восточнее Вязьмы. Эту площадку русские использовали для ночных бомбардировок наших войск. Вылететь раньше не позволяла погода, а теперь нам надо было успеть вернуться в Стабну до наступления ранних осенних сумерек.
Дневная атака на аэродром может быть успешной и сравнительно безопасной, если противник деморализован или не готов к сопротивлению. Но для обороны Москвы русские задействовали крупные силы авиации – более тысячи самолетов. Эта армада не дает нашим бомбардировщикам успешно бомбить объекты столицы и одновременно штурмует наши позиции. Их летчики дерутся отчаянно. Поэтому любой ущерб, сокращающий возможности их авиации, нам на руку.
Учитывая обстановку, мы шли крупными силами, готовясь к любым неожиданностям. Пара прикрытия была готова встретить врага, и наши опасения не были пустыми. Мы прошли только что захваченную Вязьму, повернули на юго-восток и над территорией, еще контролируемой советами, нас попытались перехватить русские истребители. Это были не маленькие тупоносые «крысы», а новые остроносые самолеты. Их было три или больше. Прикрытию, выпавшему на противника сверху, удалось связать его боем, так как остальная группа находилась в очень невыгодной ситуации.
Приблизившись к цели, мы обнаружили наскоро оборудованную посадочную площадку. Самолетов там не было, скорее всего, авиация русских уже отступила, зато там остались их наземные части, возможно, вырвавшиеся из-под Вязьмы. Произвели скорую штурмовку, в которой мне даже удалось накрыть две артиллерийские установки, замеченные на краю поля. Орудия разметало, часть обслуги осталась лежать вокруг, остальные разбежались.
Из оставшихся зениток русские открыли сильный ответный огонь, и во втором заходе мой Мессершмитт получил повреждения, которые тогда я еще не мог оценить. Вдобавок на выходе из атаки я сам был атакован истребителем. О том, чтобы удрать, не могло быть и речи, и я вынужден был принять бой на невыгодных условиях. Мы начали карусель. В какой-то момент мне удалось перехватить инициативу, так как вражеский истребитель не был таким маневренным в горизонте, как И-16, и выйти в хвост русскому. Либо этот русский был опытным пилотом, либо сыграли роль повреждения моего «Эмиля», но он все время уходил от моих атак, не давая поймать себя в прицел. Мой двигатель от постоянного маневрирования почти в горизонте на предельных оборотах начал греться. Наконец подоспела пара прикрытия, и сбитый вражеский самолет беспомощно рухнул на землю.
Мы собрались, не досчитавшись двух Bf-109. Повреждения моего самолета были столь значительными, что удивительно, как я вообще участвовал в бою и не был сбит. Видимо, я переоценил русского. Сел я с большим трудом. Один из сбитых пилотов, фельдфебель Мараун вскоре вернулся в часть, его самолет упал в излучине Угры, но фельдфебель смог покинуть сбитую машину, и был подобран наземными войсками. Один из самолетов потеряла пара прикрытия, сбив троих