Тяжелая рука нежности. Максим Цхай
ней стоит неподвижно звезда.
Когда погаснут навсегда красные огоньки впереди, когда погаснет свет моей фары, она так же будет мерцать в черном небе. Когда-нибудь она останется совсем одна.
Тот, кто однажды может остаться один, навсегда один, тот уже одинок.
Изредка среди бездетных женщин старше тридцати пяти я встречаю таких; бывает, они даже моложе. Встречаю женщин, переполняемых любовью, как теплым молоком. Они просто лучатся ею, иногда ровно и мягко, иногда с неким надрывом. Я смотрю на них и думаю, сколько было вложено в каждую из них того, что должно было накормить, согреть, воспитать ребенка, а то и не одного – у некоторых запас на целый выводок, детей на семь-восемь. И от невостребованности любовь, которая переполняет этих женщин, превращается в заботу и нежную ласку для мира вообще.
Как славно устроена жизнь – со временем даже в самой жестокой и безнадежной трагедии в какой-то момент появляется свет и уже не уходит. А где свет, там и зерно.
Что вот делать с ней?..
Она приезжает издалека, когда не зову. Напевая песенки, прибирается у меня в доме, невзирая на мои протестующие крики. Варит, парит, чистит, остается…
А утром садится в машину или на поезд – и возвращается к себе.
Мирится с моими связями и влюбленностями. Только чуть дрогнут губы, и снова улыбка на лице.
Милая девушка, хорошая фигурка и достаточно редкий тип лица – похожа на эльфа, только острых ушек не хватает.
Несколько раз говорил с ней, достаточно серьезно. Я не барин, что бы там ни болтали, да и свинство это. Один раз даже прогнал.
Молчит. Улыбается и молчит. И приезжает снова.
Вот ее улыбка сфинкса меня больше всего и пугает. Что бы я ни делал, где бы ни шлялся, она следует за мной, не мешает, только иногда подойдет, за руку потрогает – и снова к девочкам. Она легко сходится с людьми.
И улыбается. Дескать, все равно наша возьмет.
Она опасна – типично немецкий менталитет, небольшой, ладный танк. Самоходка с дальним прицелом. А чего? Сделала карьеру, всё сама, своим горбом, и тихо прет дальше…
Может быть, я для нее нечто вроде кандидатской?
Когда она приходит со мной в клуб, садится там в уголок, посасывает коктейли. Я могу делать все что угодно. А как только набуянюсь, нагуляюсь и наржусь, она берет меня ласково за руку и везет домой.
Моя квартира благодаря ей приобрела наконец жилой вид. Она попросила разрешения повесить занавески – вешай, что мне, жалко? Хотела оставить чемодан с личными вещами – ну это уж дудки! Никаких дислокаций на территории.
Мне звонят – она деликатно уходит в другую комнату. В диско набегут бывшие и потенциальные – улыбнется, тоже отойдет…
– Слушай, ну тебе не надоело уже, а?
– Нет, я пока права не имею возмущаться.
– Ты и не будешь его иметь.
– Посмотрим…
Но что самое смешное – я к ней привыкаю. К чистоте дома, к куче вкусностей на столе, с запасом еще на три дня после ее отъезда – это мне-то, всегда проявлявшему к еде равнодушие. Тихой сапой прикормила!
Сидит