Мёртвая жизнь. Виталий Абоян
это определенно не надписи, – пробормотал Клюгштайн, в раздумьях разгрызая ноготь на указательном пальце. Он крутил головой, стараясь рассмотреть трехмерную модель со всех сторон. – Может быть, это силовая установка?
– Мы этого все равно не узнаем, пока не попадем туда, – отрезал Грац.
– Или пока нам этого не расскажут, – добавила Гертруда.
Лившиц только фыркнул, воздержавшись от дальнейших комментариев. Ему были смешны рассуждения дилетантов. Правда, и сам он, считавший себя профессионалом, ничего стоящего предложить не мог.
– В любом случае есть откуда начать, – сообщил Грац. – Мы нашли вот это.
Повинуясь движению руки доктора, голограмма космического объекта повернулась, и яркая точка указки остановилась у темного, немного размытого пятна на поверхности корабля чужих.
– И что это? – спросил Лившиц. Тон Люциана был полон скепсиса, он не верил, что Станислав способен предложить что-нибудь дельное.
Грац бросил злобный взгляд на внеземельца. Отношения этих двоих безнадежно испорчены. И это только начало.
Захар ловил себя на мысли, что и сам постоянно ощущает желание начать с кем-нибудь спор. Он не знал, что нужно делать. А если быть до конца откровенным, особой надежды, что у них есть хоть малейший шанс спастись, у него тоже не было. И не было у него никакого повода уповать на непонятную глыбу, висевшую во тьме неподалеку от их «Зодиака». Но человек устроен так, что не может поверить в собственное бессилие.
Человек всегда оставался царем природы в собственных глазах. Даже когда эта самая природа разрывала его в клочья. Когда, волоча отказывающиеся идти ноги, человек на последнем издыхании вонзал в безжизненную пыль чужой планеты палку с болтающейся на ней тряпкой, носящей гордое имя флаг. Его никто никогда не найдет, никому не будет ведомо, что человек побывал на той богом забытой планете. Но испустивший дух тут же, рядом со своим знаменем, звездолетчик умрет не просто так – у него будет уверенность, что он застолбил это место, что он попрал мироздание своей настойчивостью и целеустремленностью, что разум победил бестолковость неживой природы. И тогда можно будет сказать, что сюда ступала нога человека. А, как известно, куда ступила наша нога – оттуда мы не уйдем[6]. Люди не могут довольствоваться малым, им неймется.
– А вы как считаете? – голос Лившица выдернул Захара из раздумий. Кибертехник не следил за разговором, но мнение у него было одно:
– Я думаю, что нам еще ничего не известно. Мы не можем судить о том, что это такое. У нас недостаточно данных. Поэтому считаю наше нынешнее гадание полностью лишенным смысла.
– Вот! Этот человек мыслит здраво! – обрадованно провозгласил внеземелец.
Что-то не совсем понятно, когда это они с Люцианом успели сделаться единомышленниками. Наверное, Захар действительно пропустил что-то важное в разговоре. Он совсем не испытывал уверенности, что разделяет намерения внеземельца. Во всяком случае, он не разделял
Фраза принадлежит братьям Стругацким.