Россия в поворотный момент истории. Александр Керенский
из своего ложа и затопляла левобережные низины, разливаясь над лугами подобно бескрайнему морю. Жарким летом над этими лугами неслись песни крестьян, косивших густую траву и складывавших ее в высокие стога; туда же выбирались и горожане на пикники. Вокруг города по крутым речным берегам раскинулись помещичьи усадьбы.
В политическом отношении город в миниатюре воспроизводил всю шкалу эмоций, сотрясавших основание империи. Хотя Симбирск в первую очередь был городом консервативных помещиков, враждебно относившихся к великим либеральным реформам Александра II, здесь имелась также своя маленькая элита, состоявшая из учителей, врачей, судей и адвокатов, которые ревностно поддерживали эти реформы и внедряли новые, либеральные идеи в повседневную жизнь города. А на дне социальной иерархии существовала и третья группа – радикалы, или «нигилисты», как консервативная верхушка называла юных смутьянов-революционеров.
Симбирск напомнил Петербургу о своем существовании не слишком приятным образом, когда был раскрыт заговор, имевший целью убийство Александра III. Заговорщики планировали напасть на царя 1 марта 1887 г, в их число входил и Александр Ульянов, сын директора симбирского департамента народных училищ и старший брат Владимира Ульянова (Ленина). Не имея ни железной дороги, ни ежедневной почты, наш глухой городок сумел оставить свой след в жизни могучей империи[4].
Хотя Александр Ульянов лишь мимолетно вошел в мою жизнь, он оставил неизгладимое впечатление – не как человек, а как зловещая угроза, сильно подействовавшая на мое детское воображение. При одном лишь упоминании его имени перед глазами вставало зрелище таинственной кареты с опущенными зелеными шторами, проезжавшей по ночам по городу, увозя людей в неизвестность по приказу сурового отца Сони – маленькой дочери шефа жандармов Симбирской губернии, которую иногда приводили танцевать с нами. Раскрытие заговора в Петербурге и арест сына видного симбирского чиновника привели к репрессиям и арестам в городе, которые обычно проводились по ночам. Тревожные разговоры взрослых об этих ужасных событиях доходили и до нашей детской, а благодаря близкому знакомству наших родителей с Ульяновыми мы вскоре узнали о казни их талантливого сына. Таким было мое первое знакомство с революционным движением.
Я родился 22 апреля 1881 г. Мой отец, Федор Михайлович Керенский, в то время был директором мужской гимназии и средней школы для девочек. Его карьера была довольно необычной. Он родился в 1842 г. в семье бедного приходского священника в Керенском[5] уезде Пензенской губернии. В те дни духовенство являлось отдельным сословием с собственными вековыми традициями и обычаями. Дети священников даже ходили в особые школы. Мой отец закончил такую школу и поступил в Пензенскую духовную семинарию. После революции 1848 г. в Западной Европе доступ в российские университеты был закрыт для всех, кроме детей дворян, но при Александре II такая социальная дискриминация была отменена, и страстное желание моего отца учиться в университете в конце концов
По странному капризу судьбы три человека, самым непосредственным образом связанные с решающими годами российской истории: окруженный всеобщим презрением последний царский министр внутренних дел АД. Протопопов (р. 1866–1917), Владимир Ленин и я – были уроженцами Симбирска.
Наша фамилия и название соответствующего города произошли от имени речки Керенка. Ударение следует делать на первом слоге (Керенский), а не на втором, как зачастую неправильно произносят и в России, и за границей.