Странники земель Повременья. Анатолий Мусатов
биологического вещества.
– «Сogito ergo sum», – с едва заметной усмешкой произнес Антон. – Если это так, то мне понятно ваше суждение. К чему нам сожаление об умершем? С глаз долой – из сердца вон, так что ли?
Старик грустно усмехнулся:
– Эх, молодой человек… Мне понятна ваша ирония. Если бы это было так… Человеческие чувства тем и отличается от философских умозрений, что ни логика, ни здравые рассуждения не могут унять сердечную тоску, чувство утраты. Но эти чувства обращены к воспоминаниям о живом образе, а то, что мы отдаем земле, не вызывает никакого сочувствия. Наоборот, вызывает лишь досаду, оттого, что это подобие живой плоти не в силах восстать из небытия…
– И, тем не менее, вы сейчас находитесь здесь, ухаживаете за могилой, – осторожно вставил Антон. – По-моему, это противоречит тому, что я только что услышал от вас.
– Видите ли, молодой человек, сказанное мной, относится к рассудку, а чувства… всего лишь эманация нашего бытия. Со временем они деградируют, пропадают… Оставшись без искры сознания, тело становиться куском неодушевленной субстанции. Вот потому я и сказал, что тут, в могиле лежит нечто, бывшее когда-то моей женой. Все, что от нее осталось, это моя память о ней, ее образ в душе и сердце… Больше она нигде не существует…
Старик вздохнул и поник головой.
– «Э, да старик у нас философ», – поморщился Антон. Он поспешил воспользоваться паузой и вкрадчиво сказал:
– Простите, но я думаю, что образ дорогого вам человека может существовать еще в другом воплощении, например, на памятной доске. Я понимаю, что этот суррогат не заменит вам силу ваших чувств и воспоминаний, но, как вы сказали, – «традиция требует». Знаете, в наше время заброшенное захоронение не долго пребывает в этом статусе. Поверьте, я знаю, что говорю. Могилу вашей жены могут перевести в бесхозную в мгновение ока. Таких шустрых здесь искать не надо. Они только и делают, что высматривают подобные заброшенные могилки. А так надгробная плита даст гарантию на несколько лет избежать столь варварской участи.
Старик безучастно слушал пространные доводы Антона, и только дрожавшая рука выдавала его состояние. Видно было, что ему нездоровилось. Некоторое время старик молчал, потом вздохнул и тихо проговорил:
– Наверное, вы правы, что ж, ставьте плиту. Глупо будет, когда останки дорогого мне человека выкинут на свалку. Все-таки, культура цивилизации держит нас в своих рамках, хотим мы этого или нет… Что вам нужно для установки?
– Всего несколько дат и ваша надпись на плите.
– Надписи не надо… Никакая надпись не заменит того, что было между нами… много счастливых лет и понимания.
Записав нужные цифры, Антон спохватился:
– Простите, я не назвался – Антон. А как к вам обращаться?
– Григорий Ефимович, учитель физики на пенсии.
− Очень приятно, Григорий Ефимович, значит, договорились. Как только плита будет готова, я вам звоню, и вы подъезжаете. Оплатите только после того, как посмотрите плиту.
– Хорошо, хорошо… Вы идите, а я еще посижу,