Всегда горячие гильзы. Андрей Дышев
поздороваться, а затем представиться, – сказал я, но мой абонент уже отключился.
Бойцы продолжали застегиваться и зашнуровываться. Остап успел даже нахлобучить на себя каску. Он положил винтовку себе на плечо и, гримасничая, изобразил широкую улыбку.
– Я похож на американского солдата? – спросил он.
– Ты похож на оплавленную солнцем восковую фигуру «Принц Гарри в Афганистане», – ответил Удалой. – Командир, можно?
Он взял у меня смартфон, стал нажимать на кнопки.
– Номер, разумеется, не определен.
– Скорее всего, это был Фролов, – сказал я, отцепляя от майки маячок и заталкивая его в нагрудный карман новенькой, еще пахнущей складом и краской куртки. – Голос похож. Я не пойму, почему нам ведут к цели вслепую.
– По двадцать патронов на брата, – скептически заметил Смола, отстегивая и снова пристегивая магазин. – Маловато. Но нам, кажется, обещали еще взрывчатку.
– А я бы и от сухпайка не отказался, – добавил Остап.
Мне нечего было на это ответить, как и на многие другие вопросы бойцов, которые наверняка вертелись у них на языке. Смартфон пискнул, на экране замерцал конверт – символ пришедшей SMS.
Всего несколько цифр: 36°59′23.22"С – 66°26′1.03"В. Наш гид по афганским пустыням оказался не только весьма немногословным, но и вообще скупым на всякую информацию. Я переключил аппарат на прием навигационных спутников. Вскоре высветилась карта и наше место на ней. Мы находились на самом севере Афгана, километрах в тридцати пяти от Туркменской границы и в тридцати километрах от ближайшего города. Наименование кишлаков, разбросанных повсюду, на карте не обозначались. Я ввел в поиск координаты, которые пришли с SMS. Идти, к моему удивлению, оказалось всего ничего: не более четырех километров на юго-запад.
Я осмотрел новый прикид своих бойцов. К подобным маскарадам мы давно привыкли. За время нашей бурной службы во что только мы не переодевались. Мы были и моряками, и летчиками, спасателями и врачами. Самый забавный случай был три года назад. Нам тогда пришлось работать в весьма жутком месте, страшнее которого трудно представить. С трех раз не угадаете, где такое находится. В центре Москвы, 31 декабря! Безумные толпы народа, все красивые и пьяные, хлопки петард, файеры, крики-вопли! Не приведи господь… Подняли нас по тревоге где-то в обед, переодели в Дедов Морозов и высадили на Тверской, недалеко от Пушкинской площади. Представляете, какое там столпотворение было? Пистолеты с глушителями мы держали в карманах, и они выпирали оттуда, как… в общем, даже не знаю, с чем сравнить. В красных мешках – мятые газеты для объема. Двое из нас шли по одной стороне улицы, двое – по другой. Приближались к большущему ювелирному магазину. По оперативным данным банда отморозков готовилась напасть на инкассаторский броневик, их надо было взять живыми, так как на их счету уже было два ограбления, кучу денег где-то спрятали. Милиция расписалась в собственном бессилии: открывать пальбу в таком месте – безумие. Министр МВД кинулся в ноги главкому ВДВ. Никого не нашли, кроме нас. Я был уже чуть подвыпивший, и это, может быть,