Трилогия садизма: Одиночество. Деструктивность. Любовь. Игорь Озёрский

      Во-первых, смени профессию, осознай, что она умрёт, скажи, что останешься с ней до конца. Убирайтесь к чёрту.

      Ты идёшь домой. Hello, hello… my name is… Fuck!

      …от этого мне не легче. Музыка. Вы были правы по поводу меня: «Уехал из… поймут, что здесь не место». Она меня обняла, потому что это всё чушь, ещё есть время. Вы не уйдёте, нет! 3:35

      …Делайте что угодно.

      …Нет, спасибо.

      …Я говорю: «Микроскоп». Что за информация… Оцарапалась крючком от удочки?..

      …Тебе она сказала, когда… подключайте АИК[3]!

      …звонок по телефо…

      …Он под кайфом.

      Мне, похоже, скучно.

      Скажи ему, что это мой стетоскоп, ты же знал, что так нужно. Ты с восьми лет такой, как я.

      Геккон[4], сейчас нет инфекции. Ящерица делает уколы.

      «Сегодня будет хороший день…» – сказала она, посмотрев в окно на утреннее бледно-синее небо, украшенное парой небольших белых облаков, укутавшихся в яркие лучи солнца, которое в последний раз грело нас тем летом. В действительности я почти с ней согласился, ведь тоже люблю тепло, но очень сильное щемящее чувство в груди нашёптывало мне обратное.

      В объятиях Змея я окунусь в вечность, и танго под бой тамтамов почудится лишь нечётким силуэтом на лунной дорожке в безграничном чёрном океане чувств, где всё закружится, и я вспомню каждое из их имён, я буду выкрикивать их, в то время как мои слёзы будут ударяться о мягкую чешую искушённого одиночеством змея. «Где же мы?» – спросил бы он, если бы ему было интересно. «В безумии, друг мой…» – ответил бы я, и мы вместе продолжили бы наш прощальный танец на последних страницах повести, которая содержит всё то, что было… всё то, что дорого.

      Мы помним песни, они придут во снах и принесут с собой то, что произошло под их прекрасные мотивы, память обострена, она похожа на перезревший плод неведомого дерева, что готов взорваться! Переверни же страницу, Змей. Переверни назад, прошу тебя! На ту, где было солнце, танец танго больно одинокий.

      Танго под луной – два неизбежно грустных силуэта – танец боли и сумбура, я же выбираю вальс, выбираю смерть! Переверни страницу, верный друг, предательство у змей не в моде, открой мне ту главу, что начиналась так: «Хороший день…»

      Я чувствую, брат, в твоей чешуе вечный холод, и он держит тебя вне реальных страданий этого мира. Твой суровый мудрый взгляд, ловлю его – Змея и Человек. Я могу закрыть глаза и прыгнуть в море, я знаю, что ты здесь. Навечно связанные одной судьбой, одним страданьем, неразделимы будем…

      Говорят, что змеи не могут предавать…

      Я буду петь, что случайности не случайны, я буду кричать пустоте, что она не так пуста, как ей кажется. Кольцами сдавят объятия змея, и мы окажемся там, где все танцуют. Танцуют влюблённые в своё мастерство – один талант на всех, но по две трагедии на каждого. Они – капля несчастья в сумбурном хаосе несбывшихся желаний, и я танцую вместе