Дела семейные. Рохинтон Мистри
Если что-то из посуды треснет, мы не сможем найти замену! И пропал весь сервиз.
– Придется пойти на риск. Жизнь продолжается. Если посуда стоит без пользы под замком, она в конце концов в буфете побьется. И что толку? Лучше получить удовольствие от нее.
– Хорошо, – согласилась Куми, отпирая буфет и доставая тарелку. – Доволен? Ты будешь есть с этой тарелки.
– Выставь весь сервиз. Обеденные тарелки, сервировочные. Большое блюдо для риса, салатницы и соусники.
– Но все уже подано! Ты хочешь, чтобы я все переложила, а потом мыла в два раза больше посуды? Извини, я не в силах.
– В таком случае вам придется обедать без меня.
Не обращая внимания на голоса протеста, он сделал попытку выйти из-за стола. Куми, чуть не плача, взывала к окружающим: вот, вот они, его капризы, вот что она вынуждена терпеть каждый день.
– На мой взгляд, чиф, на простых тарелках еда вкусней, – уговаривал Наримана Йезад. – Красивая посуда своей элегантностью отвлекает внимание от главного.
Джехангир и Мурад уверяли, что им достались красивые тарелки, и предлагали деду поменяться, соблазняя его картинками с Питером Пэном. Джал бормотал что-то о банановых листьях, есть с которых значит следовать прекрасной древней традиции. Роксана обещала отцу устроить для него обед, сервированный на ее лучшем фарфоре, если сейчас он возвратится за стол. Но Нариман был непреклонен.
– Все без толку, я сдаюсь, – наконец сказала Куми.
– Ничего, мы быстренько, – шептала ей Роксана, пока они доставали тонкую фарфоровую посуду, – а после обеда я помогу тебе все перемыть.
Джала, Йезада и мальчиков прогнали из-за стола. Когда стол был заново накрыт, еда разложена по блюдам и салатницам английского «Ройял Доултона», всех снова пригласили обедать.
– Благодарю, Куми, – сказал Нариман. – Стол выглядит великолепно.
– Не стоит благодарности, – проворчала она сквозь зубы, подавая ему первому.
Он любил рыбьи головы, поэтому Куми старательно выудила для него парочку голов с блюда.
У Куми сердце екало, когда кто-то звякал посудой или со стуком ставил ее на стол. Хуже всего было видеть, как передают с рук на руки тяжелое блюдо с рисом.
– Осторожней, – взвизгнула она, когда Мурад выронил ложку, которая ударилась о край тарелки.
– Дхандар-патио[3] удался, – сказала Роксана, и Куми просияла от похвалы.
– Только очень острый, – заметил Джал.
– Дхандар-патио обязательно должен быть острым, иначе он не заслуживает названия патио, – возразил Йезад, утирая салфеткой лоб, вспотевший от перца. – Не включить ли вентилятор? – предложил он.
– Не надо, папа может простудиться, – запротестовала Куми.
– В такую погоду? Скорей можно опасаться теплового удара, – ответил Нариман.
– Как угодно. Я не собираюсь спорить.
Куми поднялась из-за стола и повернула выключатель.
Лопасти потолочного вентилятора медленно пришли в движение, разгоняя застоявшийся воздух. Сидящие за столом
Дхандар – персидский соус-суп из дала. Патио – морепродукты в остром соусе, часто креветки.