Дела семейные. Рохинтон Мистри
палкой, болтающейся на груди. Он так устал, что еле говорит. Утирает лицо подолом длинной рубахи.
– Трость. Джал, трость, – шепчет Куми.
Брат понимает ее тревогу – пот оставляет пятна на лаке – и отцепляет трость.
– Кхадду, канаву, телефонная компания выкопала, – говорит второй. – Старый сахиб ногу себе повредил.
– Лодыжку, – простонал Нариман, – боюсь, она сломана.
Общий вздох облегчения – он пришел в сознание. Услышав голос отчима, Куми вспоминает, что его следует отчитать:
– Мы каждый день предупреждали тебя об опасности, папа. Теперь ты доволен?
– Простите, – слабым голосом отзывается Нариман. – Я не нарочно.
– Эти люди ждут, – шепотом напоминает сестре Джал. – Им надо что-то дать.
Она спрашивает отчима – издалека ли грузчики несли его? Надо же рассчитать, сколько им положено, по расценкам магазина. Но Нариман в помраченном сознании, он не может точно сказать.
– Дай им приличный бакшиш, и пусть уходят, – настойчиво говорит Джал. – Они же не мешок пшеницы доставили, они папу спасли, из канавы вытащили.
Куми не согласна: она платит за работу – какая разница, папу они несли, или мешок риса, или мебель? Вес и расстояние – вот что имеет значение.
– Папа попал в беду, но это же не значит, что деньги на деревьях растут!
У нее есть идея получше: эти двое гхати могли бы отнести папу через дорогу к доктору Фиттеру.
– Ты помнишь, как он помог нам с мамой? Он тогда все сделал – и свидетельство о смерти, и другие вещи – от и до. Я уверена, он нам и с папой поможет.
– У тебя все в голове смешалось, Куми. Это было тридцать с лишним лет назад. Доктор Фиттер уже старый человек, он давно оставил практику.
– Ну и что? Оставил практику, так у него вся медицина из головы вылетела? Пусть скажет нам, насколько это серьезно и нужно ли везти папу в больницу.
Долгие пререкания кончились на том, что Джал велел грузчикам ждать, пока он не наведет справки. Если доктор Фиттер согласится, так он может с тем же успехом осмотреть папу здесь, чтобы не мучить его перетаскиванием на руках через дорогу.
Доктор не узнал Джала и был явно недоволен тем, что его беспокоят в обеденное время. Однако, услышав имя Наримана Вакиля, сразу вспомнил давнишнюю историю и пригласил Джала войти.
– Как я могу забыть эту трагедию? – Доктор заколебался. – Такая беда для вас и ваших бедных маленьких сестренок…
– У нас беда с папой, – прервал его Джал, – он повредил себе лодыжку.
И изложил обстоятельства происшествия.
– Я по вечерам из окна наблюдаю за прогулками вашего отца. Он страдает паркинсонизмом, не так ли?
Джал кивнул.
– Н-да, – проворчал доктор. – По походке можно определить.
Помолчал и, сердясь, спросил:
– А вы что, совсем не соображаете? Как можно отпускать человека в его возрасте, в его состоянии на улицу одного? Ясно же, что в любую минуту мог упасть и разбиться.
– Мы говорили папе, но он нас не слушал, уверял, что прогулки доставляют