Стоунхендж. Юрий Никитин
и дух его, покинув тело, совершит еще больше… Гм… Но и сейчас дух должен владеть телом, обуздывать!
– Еще чего! – выдавил он с трудом. – Не зима… Обсохнем на ходу.
Когда кони добрели до ключа, что бил из-под корней старой-старой сосны, расколотой надвое молнией, Томас все же сдался:
– Привал всему войску! Кони не люди, им передохнуть надо.
Ключевая вода, вызванная ударом стрелы Перуна, грома, как говорили волхвы, вкусно пахла свежей хвоей, травами, от холода ломило зубы.
Олег сбросил шкуру, ополаскивался. Томас уважительно смотрел на могучее тело язычника. Ни капли жира, весь из тугих жил, прокаленный зноем и исхлестанный северными ветрами. Двигается неторопливо, устало, он все время выглядит усталым, словно постоянно держит на плечах целую гору. Сердце щемит от жалости: так хочется помочь – обратить в истинную веру!
– Где, говоришь, – обратился он к Яре, – твоя родня?
– У полабов, – повторила она терпеливо. – Это еще недели две, если ползти так, как мы сейчас.
Томас издал тихий стон. Олег вытерся, крикнул бодро:
– И ни одного замка по дороге! Пропадешь, как свей без масла…
– Без замков худо, – признался Томас. – Я не знал, что отсюда до самой Британии земли покрыты деревьями, как вепрь щетиной. Нас везли к сарацинам морем, по окружной дороге. Хоть небо видели.
– Потому тут все из бревен, – пояснил Олег. – Даже курятники. А уж терема, сторожевые башни, крепости и крепостицы… Самые укрепленные называются кремлями. Этих кремлей здесь больше, чем муравьиных куч.
– От степняков?
– От них.
Томас покрутил головой:
– Как они вообще не смели все веси мирных земледельцев – ума не приложу.
Олег криво улыбнулся:
– Сэр Томас… Когда-то здесь степняки царствовали безраздельно. Какой потребовался переворот, чтобы ссадить их с коней на землю! Теперь ковыряют землю. И постепенно отодвигают кочевников дальше. К краю земли. Пока не столкнут.
– Понятно, – сказал Томас. – Cлезай, мол, с коней – власть переменилась? Молодцы против овец, а против молодца сами рак-рыба!
Глава 12
Лес был тих, ветерок спал. Изредка вскрикивала во сне птичка, Томас слышал, как опал с ветки лист и, задевая за ветки, медленно опускался в темноте, словно плыл в теплой воде.
Он сидел, поставив огромный меч между колен. Не потому, что ожидал нападения, просто оружие всегда придает уверенности. Без оружия чувствует себя голым, так он объяснял, это звучало мужественно-красиво и чуть иронично по отношению к себе. Это всем нравилось, на самом же деле с мечом в руках и в железном панцире он становился вроде бы выше ростом и шире в плечах. А главное, чувство собственного достоинства выпрямлялось, как под дождем увядший цветок.
Над вершинами деревьев поднялась луна. Томас зябко передернул плечами, перекрестился. Луна – солнце мертвецов, вампиров и всякой нечисти. Холодная, злая, светит призрачно, ей поклоняются воры и разбойники.
Лунный свет, тонкий и волшебный, проникал между деревьями, высвечивал кусты. Томас забеспокоился,