Мокрый мир. Максим Кабир
борт. Река приняла подношение. Ветер растащил клочья дыма. У надстройки как заведенный кланялся старичок.
Любопытный Вийон высунулся из-под лавки и следил за хозяином.
Нэй жестом оградил себя от разъяренных комаров. Подошел к старичку и вырвал костяной гребень, освобождая космы. Волосы распались, из седых стремительно становясь каштановыми. Вместо сморщенного азиата перед колдуном сидела юная и весьма симпатичная особа. Испуганные глаза, искусанные губы, руки, связанные шелковым шнурком. Нэй аккуратно перерезал путы и снял печать молчания.
– Сухие мощи! – воскликнула пленница. – Я думала, что задохнусь.
На вид ей было лет восемнадцать. Слишком взрослая по меркам Кольца, чтобы оставаться незамужней. Но мизинцы и мочки ушей были не срезаны, а значит, отец-рыбак – единственный, кто ждал ее в Полисе.
«Странно, – отметил Нэй, – рыбацкая молодежь охотно берет в жены горбуний и карлиц. Чем не угодили им эти мягкие щеки и пухлый рот?»
А из пухлого рта тем временем сыпались проклятия. Туфельки колотили по мертвому клановцу.
– Гад! Змееныш! Касался меня своими липкими пальцами! Превратил в старика!
– Успокойся, – велел Нэй. Он заглянул в бамбуковую надстройку и сразу отпрянул. Заклятие, маскирующее запахи, прекратило действовать, груз джонки смердел, как трюмы Всеядного Братства. Переплетенные щупальца, тухлый жерех, панцири раков и позеленевшие рыбьи кишки. Пища падальщиков.
– Святые сети! – шумела девушка. – Мне теперь не отмыться! Я провоняла этой дрянью.
Она тряхнула роскошной гривой. Таким волосам позавидовали бы во дворце Маринка. А ведь обычно девицы Кольца ходили с немытыми измочаленными космами, пахли ненамного лучше джонки, и их руки были в мозолях и язвах от тяжелого труда.
Нэй доверял Вийону, но перестраховался, спросив:
– Ты – Лита? Лита, дочь Альпина?
– А кто же еще? – Девушка уставилась на одеяния спасителя, на широкополую шляпу с пером. – Ты из Оазиса? Придворный колдун?
– Ты прозорлива.
– Разве колдуны Полиса патрулируют в Мокром мире?
– Нет, увы. Я искал тебя.
– Меня? – Лита расхохоталась гортанно. Бог, сотворивший Реку, подарил ей ангельскую внешность, но пожадничал, наградив смехом донной гиены. – На кой черт высокопоставленному чинуше простушка из Кольца?
– Не бойся, я не альтруист. Твой отец заплатил мне.
Лита ответила новым приступом хохота.
– Что он тебе дал? Дырявые сети? Ракушку? Вы создаете золото из ничего, а мой папаша нищ как портовый пес. Удача покинула Кольцо, чертов Маринк увеличивает налоги ежедневно. Так чем же расплатился этот старый дурак?
Понимание омрачило смазливое личико девицы. Ее губы вытянулись в струну, на виске забилась жилка.
– Кулон? Он дал тебе кулон?
– Забавная вещица. Из прежних времен.
– Это все, что осталось от моей матери. Он не мог расстаться с ним.
– Вероятно, твоя жизнь для него дороже бирюлек.
– Бирюлька