Подобно тысяче громов. Сергей Кузнецов
href="#images_53b1b7db99159a86218b4567_jpg.jpeg"/>
Что делал в то августовское воскресенье сам Горский? Конечно, сидел в своем кресле, читал или слушал музыку. Да, припоминает Горский, читал Грофа, по-английски. Вот уже полсотни страниц Гроф втирал про голографический характер истины, которая может быть познана в каждом своем отдельном проявлении. Мысль безусловно верная, но очевидная. Горский заскучал – тем более, что компакт FSOL надоел за последние сутки, но сегодня мелкие движения отзывались мучительной болью: самостоятельно поменять диск в аудиосистеме Горский не мог.
Став инвалидом, Горский не изменил своим пристрастиям: ему по-прежнему нравилась танцевальная музыка, хотя это казалось странным даже его друзьям. Как можно слушать хаус в инвалидном кресле? Как можно любить техно, оставаясь неподвижным? Но Горский полюбил этот саунд еще с «Гагарин-Пати» и считал: танцевать нужно головой. Неподвижный танец – что-то вроде хлопка одной ладони. Впрочем, иногда он уставал от подобных дзэнских упражнений – и тогда наступал черед амбиента, который Горский любил еще с тех времен, когда и слова-то такого не было, а был только Брайан Ино. С каким удовольствием он заменил бы сейчас тех же «Future Sound of London» на Питера Намлука или на второй том «Aphex Twin», недавно принесенный Никитой!
Самое унизительное: бессилие. Один и тот же пейзаж за окном, те же обои, тот же компакт который час. Мне еще повезло, говорил себе Горский, американцы вот кресло купили, раз в сутки приходит сиделка – приготовить еду, по вечерам заходят друзья. А если бы я был совсем один? Меня бы, наверно, уже не было, сказал он себе. Мне еще повезло, повторял он, стараясь не думать о том, что состояние ухудшается, надо делать операцию, в России никто и не берется, в Америке есть специальная клиника, но денег нет даже на билет, не говоря уж про все остальное.
Запищал домофон – чудесное устройство, тоже поставленное на американские деньги. Можно открывать дверь квартиры одним нажатием клавиши, как в богатых домах – двери подъезда.
Алена сказала Привет, кинула сумку на диван, спросила: Есть хочешь? Они подружились уже после рокового для Горского октября: кажется, ее привел Олег, а может быть – Никита или Паша. Она заходила к Горскому раз в неделю, как правило – после работы. Но вот сегодня воскресенье, а она все равно тут. Приятно. Значит, ей интересно со мной, говорит себе Горский, и радуется, что у него не только – электрическое кресло и домофон, но и верные друзья, просто как в советских книжках. Всегда придут на помощь – еды приготовить, косяк забить, диск поменять.
– Есть не хочу, – сказал Горский, – а музыку поменяй. Меня от FSOL уже тошнит.
Алена подошла к стойке CD.
– Давай «Adventures Beyond The Ultraworld»? Под нее трава хорошо пойдет.
– Давай, – неохотно согласился Горский. Сейчас он бы согласился на что угодно, но Алена его забавляла: каждый раз, когда они курили вдвоем, она ставила один и тот же диск.
Интересно, почему? подумал Горский. А еще интересно, почему я никогда об этом не спрашивал – и, похоже, никогда не спрошу. Может, мне нравится каждый