Двор Тьмы. Виктор Диксен
образование, что вы получили у себя в провинции?
– Я умею читать и писать, – поспешила уточнить я, обескураженная озвученными сроками.
Десять месяцев до представления ко Двору? Это десять долгих месяцев до мести, навязчивая мысль о которой лихорадила меня, став единственным смыслом моего существования!
Мадам закатила глаза и устало вздохнула:
– Рада, что вы умеете читать и писать.
– Еще я знаю английский язык.
Собеседница нахмурилась:
– Правда? Необычно для провинциалки. Должна сказать, что английский язык при Дворе теперь используется реже, чем раньше. Все из-за безумия вице-королевы Анны и событий в Нью-Йорке…
До меня доходили слухи о помешательстве вице-королевы и вампирши, сидящей на троне по ту сторону Ла-Манша. Говорили, что ее преданность Нетленному пошатнулась, но бо́льшего я не знала. Что касается событий в Нью-Йорке, о которых упомянула мадам, то я понятия не имела, о чем шла речь.
– Умеете ли вы танцевать, петь, играть на музыкальных инструментах?
– Ээ… Нет…
– Мы преподаем пять благородных искусств: куртуазное искусство, искусство светской беседы, искусство верховой езды, боевое искусство… и вампирическое искусство, предназначенное исключительно для старших классов. Есть ли среди них что-то, в чем вы хороши?
– Я умело обращаюсь с рогаткой, – запинаясь, пробормотала я.
Гримаса на лице управляющей отговорила меня от дальнейших откровений. Рогатка, вероятно, не являлась оружием, достойным юной демуазель, которой я намеревалась стать.
– Ну что ж, довольно разговоров, – сухо заметила женщина. – Сейчас время отдыха. И Тьма мне свидетель: вы, должно быть, устали так же, как и я.
Освещая путь тусклым фонарем, она повела меня на четвертый этаж по большой парадной лестнице, на каменных ступенях которой гулко раздавались наши шаги.
Мадам толкнула распашные двойные двери, и мы вошли в просторную комнату, разделенную длинным центральным проходом. По обе стороны от него расположились кровати с задернутыми балдахинами.
– Пожалуйста, идите на цыпочках. Воспитанницы уже легли, – попросила заведующая, понизив голос.
Может быть, и легли, но только спят ли?.. Я кожей почувствовала, как через занавески меня пронзили несколько пар глаз, более грозных, чем у сторожевых собак во дворе.
7
Новенькая
– ЧТО, НОВЕНЬКАЯ, ДРЫХНЕШЬ? Разве в деревне не встают с петухами?
Ледяная волна обрушилась на лицо. Я соскочила с кровати. Подушка намокла, с волос стекала вода, а перед глазами все еще стояли ночные кошмары с отрубленными головами.
Однако голова, склонившаяся надо мной, жива и здорова. И принадлежала потрясающей красоты девушке с жестокой улыбкой.
– Вот ты и умылась, серая мышь! – расхохоталась красавица. Она поставила пустой стакан на прикроватную тумбочку. – Боюсь, чтобы отмыть тебя от грязи, потребуется целый чан!
Звонкий