Фарамунд. Юрий Никитин
эффектно. Каждый мускул, каждая мышца прорисовываются четко, рельефно, черные волосы прячут шею, падая на плечи, а руки словно обвиты сытыми змеями.
Фелиция по-хозяйски наклонилась над перилами, взгляд ее голубых глаз был задумчив.
– Мне все кажется, я его где-то видела…
– Где? – вырвалось у Лютеции.
– Сейчас припомню… Вот эта фигура… Именно это лицо…
– Ну-ну!
Хозяйка покачала головой, на лице отразилось разочарование:
– Вспомнила… Когда-то меня маленькой взяли на римскую виллу. Там у входа, я хорошо помню… Да, у самого входа я наткнулась на статую их бога! Не помню, какого. У них они все мускулистые, с красивыми телами. Так вот этот конюх… гм… как будто с него лепили ту статую. Точнее, вырубили. У них все статуи из белого мрамора.
Служанки захихикали. Фелиция прикрикнула, их пальцы быстрее забегали по шерстяной нити, но девушки то и дело поглядывали во двор.
Клотильда хитро взглянула на Лютецию. Голосок служанки стал таинственным:
– Госпожа, а как вы думаете?
– О чем?
– Ну, – сказала Клотильда смущенно. Хозяйка не обязана думать об этом конюхе, как простая служанка. – Кто этот человек… Что с ним случилось? Неужто в самом деле можно так стукнуть по голове, что череп цел, а вся память оттуда вылетит?
Лютеция сказала холодновато:
– Не знаю, я не воин. Я бы скорее предположила, что какая-то женщина ему настолько вскружила голову, что он ее потерял вовсе.
– Женщину? – не поняла Клотильда.
– Не женщину, глупенькая. А голову… Голову потерял свою. И свой разум.
– А такое бывает? – воскликнула Клотильда.
– Дядя рассказывал… – голос Лютеции стал тихим, глаза заволокло мечтательной дымкой. – Бывает любовь… Тогда человек бросает все… что у него есть, снимает свои одежды правителя…
– Даже правителя?
– Не перебивай! Так интереснее.
– Молчу-молчу. С одеждами правителя – да, интереснее.
– Снимает одежды и уходит в дальние страны.
– Дальние страны… Как интересно! Это мы – дальние страны? Рассказывайте, госпожа, рассказывайте!..
Но Лютеция спохватилась, лицо стало строгим и надменным. Клотильда поспешно уткнулась в работу.
Долм осмотрел коней с одобрением, кивнул:
– Говорят, не помнишь, кем был?
– Не помню.
– Так я тебе скажу, – сказал Долм.
– Кем?
– Хорошим конюхом, – заявил Долм. – Ты знаешь, как смотреть за ними. Я тебя даже не учил, как замазывать трещины в копытах, ты сам додумался. Или знал?
Фарамунд призадумался, но в черепе оставалось пусто, как на пепелище.
– Не помню. Ничего не помню!
Долм смотрел оценивающе, даже отступил на шаг, чтобы оглядеть странного человека с головы до ног. А чтобы посмотреть на его плечи, отступить надо было обязательно, да еще и повернуть голову сперва в одну сторону, потом в другую.
–