Фарамунд. Юрий Никитин

      – Пропустите меня. Мне надо в конюшню.

      – Так иди, – разрешил Носач. – Только сапоги оставь.

      – Кони тебя и босым узнают, – добавил первый.

      А второй, которому это наскучило, или же торопился вкусить пива, грубо ухватил Фарамунда за плечо, развернул и ударил кулаком в лицо. Боль ожгла скулу, Фарамунд отшатнулся, его левая нога поднялась, словно он пытался сохранить равновесие, но вместо этого каблук ударил в колено обидчика.

      Тот охнул, выругался, бросился, ковыляя, вперед, потому что помощник конюха сам упал от толчка на спину. Его бы хорошо ногами, лежачего, можно запинать до смерти, но тот неожиданно перевернулся через голову и встал на ноги.

      – Убью! – заорал дико Куцый.

      Он ринулся, размахивая крепкими желтыми кулаками. Фарамунд слегка сдвинулся вправо, затем влево, так подсказывало само тело, а ему некогда спорить, его собственный кулак неуловимо быстро метнулся вперед. Пальцы другой руки захватили за кисть руку противника, тело разом согнулось… Он услышал хруст лопнувшей чужой переносицы, затем тяжелое тело перевалилось через спину. Снова хрустнуло, а третий раз хруст раздался в тот момент, когда Куцый обрушился на землю и застыл там, раскинув руки. Лицо было кровавой маской, оттуда толчками выбивался бурунчик крови. Сломанная в броске через спину рука была неестественно вывернута.

      Мгновение двое смотрели, выпучив глаза, затем оба бросились остервенело и слаженно. Фарамунд отступил на шаг, уклоняясь от ударов. Руки задвигались словно сами по себе. Тело увертывалось, а когда он каким-то образом сумел ухватить второго и завернуть к себе спиной, нога ударила с такой силой, что он сразу с холодком ужаса понял, что позвоночник этого дурака сломан…

      Носач ухватил его за плечо, пальцы сжались, как железные. Огромный кулак метнулся прямо в голову Фарамунду. Мелькнули налитые бешеной злобой глаза плотника. Кулак просвистел мимо, чуть задев ухо, а он рывком освободил плечо, ударил великана в середину груди, а затем, развернув, сильным толчком швырнул в стену.

      До стены было не меньше десяти шагов. Однако Носач пронесся, как олень, стена задрожала от удара. Мускулистый толстяк сполз по ней, похожий на огромный жирный плевок.

      Фарамунд стоял, весь дрожа от страха и ярости. В черепе безумной чередой проносились страшные картины мести: все сжечь, всех убить, растерзать, вешать на стенах, пламя пожара, крики…

      Он шумно вздохнул. Он стоял посреди двора, в трех шагах перевернутая на бок тележка, а три неподвижных тела… нет, второй очнулся, стонет, пытается ползти, волоча за собой вытянутую ногу. За ним полоска темной в пыли крови.

      Не зная, что делать, он поднял тележку и пошел, толкая ее перед собой, к раскрытым дверям конюшни, как делал все эти дни.