Игра в Шекспира. Пьесы. Павел Сурков
Год? Бог? Да какой Бог, мистер! В нашей стране Бога нет, но у нас есть правила. Будешь играть по правилам – станешь выше любого Бога. В перспективе, конечно, а так – довольно просто быть выше Бога, которого нет. А вот вы верите в Бога?
Джон. Вы видели доллар?
Владимир. Доллар?
Джон. Ну да, доллар. Там на обратной стороне написано – «В Бога мы веруем», то есть на Бога уповаем, и он дал нам богатство, дал нам этот самый доллар. Когда про Бога пишут на долларах – сложно верить в такого Бога. Куда проще верить в этот самый доллар, раз он все равно Богом даден.
Владимир. А у нас нет Бога на деньгах. У нас на деньгах Ленин. Хотя, выходит, в нашем-то обществе именно Ленин и заменил Бога.
Джон. Ленин? О, я знаю. Мавзолей! Красная площадь!
Владимир. Да-да, ред сквэа. Она, Красная площадь. Кстати, красиво, тут ничего не скажешь. Вообще – Москва удивительно красивый город, он совсем не похож на Нью-Йорк ваш, да и вообще ни на один другой город не похож. Впрочем, каждый человек любит свой родной город, от этого никуда не денешься, вообще, что уж поделать. Но я – про поэзию. И про Бога, да. Потому что если мы говорим, что поэзия от Бога, то… Я сегодня говорил об этом у бассейна. Именно об этом – еще о многом другом, но и об этом тоже. Ходите я расскажу вам, что случилось сегодня у бассейна?
Джон. Вы хотите мне что-то рассказать?… Хм, знаете, несколько лет назад я бы уже двадцать минут назад ушел, и даже, наверное, с вами бы не заговорил. А сейчас – я знаю, что вы не понимаете ни слова из того, что я говорю, а я не понимаю вас. Но я вижу, я чувствую – вам надо выговориться. Так что – говорите, я слушаю. Пожалуйста.
Владимир. Плиз… Спасибо, мистер. Я недолго. Итак, что случилось у бассейна. Да, я сперва расскажу, что это бы за бассейн. Так получилось – здесь у меня много друзей, очень много. Кому-то нравится, что я делаю в театре, кому-то нравятся мои стихи, нравится, как я пою… Я, получается, еще и певец… Сингер….
Джон. Певец? Ого…
Владимир. Да, да, певец… Пою, но я пою как актер, понимаете, я проживаю каждую свою песню… Каждую. Именно поэтому, если я пишу песни, то пишу их как монологи, от первого лица. И если я говорю – «я», а песня, например, поется от лица самолета, эрплейн, понимаете, андестенд? – то я становлюсь этим самым самолетом.
Джон. Песня? О самолете? Актер? Боже, это какой-то невероятный человек, просто невероятный.
Владимир. Я вам спою потом, если захотите… И вот там, у бассейна, это был бассейн Миши Барышникова, большой такой, прямо на крыше устроен, прямо наверху, на крыше небоскреба, представляете? – мы там все веселились, ну и выпивали, конечно. И они спросили меня тогда – не хочу ли я остаться. Понимаете, не хочу ли я остаться здесь, в Америке. Навсегда. Стей. Хиа. Ин Америка. Фореве.
Джон. О, мне это знакомо. Я и сам когда-то здесь остался навсегда. Просто взял, решил – и остался. И, знаете, нет ни малейшего сожаления. Иногда так просто – взять и все поменять. Женщину. Дом. Город. Страну. Поменять и все. Потому что там, где тебе хорошо – там твой дом.
Владимир.