Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том V. Аркадий Казанский
подчёркивая равенство их между собой.
Согласно фиванскому циклу мифологии, сын царя Фив – Эдипа и его матери – Иокасты, Полиник, ища себе союзников, чтобы отвоевать Фивы у своего брата Этеокла, подарил тщеславной Эрифиле – жене аргосского царя Амфиарая, ожерелье Гармонии, приносившее несчастие всем его обладательницам, и она указала ему, где прячется ее муж, который скрылся, зная, что лишится жизни, если отправится в этот поход. Когда Амфиарай погиб под Фивами, его сын Алкмеон, выполняя мщение, завещанное отцом, убил свою мать. Так, выполняя волю отца, он становится злодеем – убийцей матери. Здесь насилье слито с волей – насилью способствовала уступчивая воля исполнителя, а этого уже извинить невозможно.
Прогневались богини-мстительницы Эриннии на Алкмеона и преследовали его всюду, где только не старался он скрыться. (Фиванский цикл. Алкмеон).
Voglia assoluta non consente al danno;
ma consentevi in tanto in quanto teme,
se si ritrae, cadere in più affanno. [111]
Però, quando Piccarda quello spreme,
de la voglia assoluta intende, e io
de l'altra; sì che ver diciamo insieme». [114]
По сути, воля не желает злого,
Но с ним мирится, ибо ей страшней
Стать жертвою чего-либо иного. [111]
Пиккapдa мыслит в повести своей
О чистой воле, той, что вне упрека;
Я – о другой; мы обе правы с ней». [114]
Воля может не желать злого, но мириться с ним, боясь стать жертвой. Поэтому, когда Пиккарда говорит о чистой воле, она права, а когда Беатриче говорит о воле, идущей против насилия, она права также.
Cotal fu l'ondeggiar del santo rio
ch'uscì del fonte ond» ogne ver deriva;
tal puose in pace uno e altro disio. [117]
«O amanza del primo amante, o diva»,
diss“ io appresso, „il cui parlar m'inonda
e scalda sì, che più e più m'avviva, [120]
non è l'affezion mia tanto profonda,
che basti a render voi grazia per grazia;
ma quei che vede e puote a ciò risponda. [123]
Таков был плеск священного потока,
Который от верховий правды шел;
Он обе жажды утолил глубоко. [117]
«Небесная, – тогда я речь повел, —
Любимая Вселюбящего, светит,
Живит теплом и влагой ваш глагол. [120]
Таких глубин мой дух в себе не встретит,
Чтоб дар за дар воздать решился он;
Пусть тот, кто зрящ и властен, вам ответит. [123]
Речи Любимой, идущие от самых верховий Правды, утоляют жажду познания поэта о жизни и о религии. Он воздаёт хвалу Богородице, которая живит теплом и светом речь Беатриче. Он признаётся, что таких глубин духа не имеет в себе, чтобы воздать даром за дар и говорит, что ей ответит только сам Господь, который зрящ и властен.
Io veggio ben che già mai non si sazia
nostro intelletto, se «l ver non lo illustra
di fuor dal qual nessun vero si spazia. [126]
Posasi in esso, come fera in lustra,
tosto che giunto l'ha; e giugner puollo:
se non, ciascun disio sarebbe frustra. [129]
Nasce per quello, a guisa di rampollo,
a piè del vero il dubbio; ed è natura
ch'al sommo pinge noi di collo in collo. [132]
Questo m'invita, questo m'assicura
con reverenza, donna, a dimandarvi
d'un'altra verità che m»è oscura. [135]
Io vo» saper se l'uom può sodisfarvi
ai voti manchi sì con altri beni,
ch'a la vostra statera non sien parvi». [138]
Beatrice mi guardò con li occhi pieni
di faville d'amor così divini,
che, vinta, mia virtute diè le reni,
e quasi mi perdei con li occhi chini. [142]
Я вижу, что вовек не утолен
Наш разум, если Правдой непреложной,
Вне коей правды нет, не озарен. [126]
В ней он покоится, как зверь берложный,
Едва