Крещатик № 95 (2022). Альманах
свободное время, у меня подработка.
– Давний – это из Толларпа?
– Нет, из Упсалы.
– А тот из Толларпа, у которого выжил отец?
– Они уехали в Палестину строить еврейское государство.
Музыка кончилась, и они прошли к столику. Подошла Инга с кавалером. Следующий танец был дамский, и Инга сразу пригласила Давида, Айна не успела рта раскрыть.
Смотрела, как они танцуют, и сердилась. Инга больше подходила Давиду по росту, ему не приходилось к ней нагибаться, они разговаривали: Инга спрашивала, он отвечал. Почему она решила, что они будут танцевать только друг с другом? Ведь за вечер объявят не один дамский танец, а еще бывает «дамский трофей», когда можно отбирать кавалера у другой девушки. А красивых девушек много.
– Твой друг оттоптал мне ноги, – сказала Инга, смеясь, когда они вернулись. Она достала сигарету, но, поняв, что у Давида нет зажигалки, повернулась к соседнему столику.
Давид пригласил Айну на вальс. Он очень старался не наступить ей на ногу и потому двигался неуклюже. Айне стало жаль его.
– Ты правда хочешь танцевать? – спросил он, нагнувшись к самому уху Айны. – А то давай сбежим.
– А как же Инга? – Айна обернулась, ища подругу.
– С ней все хорошо. Видишь, она танцует.
Они вернулись на место. Давид положил на стол деньги и помахал Инге, показывая, что они уходят. Айна очень надеялась, что Инга не рассердится, все-таки они пришли вместе.
Они вышли и пошли вдоль улицы мимо парка Обсерваториелунден, мимо здания Высшей экономической школы и дальше.
– Ты очень хорошо танцуешь, – сказал Давид.
– Спасибо. Польку мы еще в Толларпе танцевали.
– Да? А как ты попала в Толларп? Сразу из Финляндии?
– Нет, не сразу. После первой больницы.
– Расскажи.
– Летом 40-го года я должна была ехать домой, чтобы осенью пойти в школу в Финляндии. Но в дороге мне стало плохо, из носа потекла кровь. Очень сильно. Я потеряла сознание. Меня сняли с поезда и отправили в больницу. Я пробыла там неделю, все было нормально. Врач сказал, что кровотечение случилось от духоты и сухости в вагоне. А потом у одной девочки в отделении оказалась корь, и все попали в карантин. Я тоже заболела корью и проболела очень долго, несколько месяцев, потом меня отправили в санаторий, потому что я была очень слабенькой. Я там была до нового года, за это время – в больнице и санатории – научилась говорить по-шведски и почти забыла финский.
В декабре, когда меня должны были отправить домой, оказалось, что отец мой погиб, а мама лежит в больнице. Она потом умерла от туберкулеза. Это уже сестра Чештин выяснила, когда оформляла документы на опекунство. У меня из родни оставался только дед-инвалид, да еще тетки, мамины сестры, которых я смутно помнила, они жили отдельно в городе. Младшего брата кто-то усыновил.
– То есть, у тебя никого нет родных?
– Нет. Теперь и дед умер, а теток я не знаю. И вряд ли я им нужна. После больницы меня и отправили в Толларп. И мне там очень понравилось. Там я осенью пошла в школу.
– И