Лечение водой. Евгений Москвин
случилось? Почему он поехать не может?
– Говорит, срочная сделка.
– Но я ведь обещал его на работе подменить три дня.
– Он сказал, сам должен там быть. Нужно его присутствие, его имя и печати.
– Да я и сам могу печати поставить – что он нам мозги полощет! – в сердцах воскликнул Гамсонов. – Я уже договорился с Китаем сегодня ночью. Сейчас самое время, чтобы…
– Я и сам расстроен. Но я ведь предупреждал, что может сорваться вполне. Тебе надо самому восстановить паспорт, потом загранку сделать и…
– Советы не раздавай мне… – сказал Гамсонов; но уже не грубо, а неуверенно. И отдувался. На такой срыв он совсем не рассчитывал. – Ты бы тоже себе загранку сделал бы да поехал… – он уже произнес как обвинительно.
А Переверзин в ответ усмехнулся, что как только попытается, сразу поедет не в Китай, а на службу родине.
– У тебя есть еще вариант – кого можно послать в Пекин, Динь?
– Так, так… это очень плохо, – в крайней нерешительности забормотал Гамсонов. – Уже договорился вчера обо всем… и сколько уславливались… ты хоть знаешь? А ничё ты не знаешь… времени на это убахал… и вообще сколько навалилось всего – в собственной квартире чуть не прирезают… и все за одну неделю.
– Денис, ну прости…
– А за что прощать-то… Ты что ли хотел меня прирезать… и еще извиняешься, – слабо пошутил Гамсонов. – Знаешь… дай мне телефон Никиты.
– Никиты? Ну хорошо. Но это ничего не даст… ну ладно.
Гамсонов позвонил Никите, но как ни старался уговорить поехать в Китай… даже деньги предлагал – все было бесполезно. Гамсонов, на сей раз, здорово пожалел, что почти всех держит на расстоянии и большинство людей, на которых он рассчитывает, – однодневные знакомые…
Впрочем, подобные проколы вызывали в нем только желание побыстрее избавляться от этих «ненадежных» – и искать новых.
Марина вышла во двор и свернула налево от детского сада и кленов. Миновала гаражные ракушки, залепленные солнечными пятнами, и двинулась в сторону проспекта, к продуктовому магазину, которым заправлял отец Витька.
Витек по средам и четвергам в первой половине дня подрабатывал там помощником товароведа.
Она тщательно подготовилась перед тем, как выйти на улицу – обмотала бинтом руку от локтя до запястья и для пущей убедительности, чтобы было заметно под кожаной курткой, вставила еще кусок картона между бинтов – будто ей уже и гипс наложили.
Но вышагивала очень даже лихо, и застежки на короткой куртке и полукольца, вдетые в свисающие ремешки, бодро позвякивали в молочно-желтом воздухе…
Остановившемся.
Марина замедлила шаг только когда проходила мимо старой одноэтажной фабрики детского питания, уже полуразобранной. «Зона… мелом отчеркнутая на стене… куда мячом бросать», – мелькнуло случайное воспоминание. Это было лет десять назад? В детстве? Она уже не помнила. От стены теперь осталось одно коричневое основание. Площадка перед ним была разрыта, и Марина заметила внушительную трубу, из которой просыпался сырой каменистый песок.
Она