Лечение водой. Евгений Москвин
добежала до девятиэтажки в конце двора. И все думала про себя о папочке Марата: «Главное, чтоб ты как всегда был в соплю… пожалуйста, пожалуйста… Руслаша, умоляю тебя… будь пьян». И облегченно вздохнула, когда, поднявшись на этаж и отперев входную дверь, услышала характерное, гундосое сопение.
Только на секунду у нее закралось сомнение: может, в квартире есть кто-то еще? – тогда все обломилось…
Марина прокралась в большую комнату…
Зрелище было весьма колоритным. На кушетке спал толстый, лысый мужик в черной байкерской куртке, с руками, изрисованными розовыми и коричневыми татуировками… самой кушетки почти и не видно – мужик был огромен… но лежал калачиком и шумно сопел. Широченное окно позади… И большой алюминиевый скат соседнего дома, подходивший прямо к нижней раме. И казалось, мужик в этой позе скатился по скату в комнату из какой-то фабрики механического мира; по расширяющейся солнечной перспективе… а может, с завода, гул которого слышен и отсюда? А к скату подходит труба – из бесконечной сети, ветвящейся по городу?
Огромные размеры окна только подчеркивали всеобъёмное ощущение.
Слева от ската виднелся фрагмент улицы, по которой недавно бежала-шла Марина – та самая дорога и задний двор магазина…
Марина пригляделась: Витьковская машина так и выглядывала из-за грузовика, и солнечный шестиугольник на фаре… он был виден и отсюда – против всех законов перспективы… и совершенно не изменился, не поменял формы. Неужели это и правда хрустальная игрушка, а не солнце?
Марина ненадолго успокоилась, расслабилась, когда снова увидела солнечный шестиугольник… Затем осторожно прошла к вешалке в углу комнаты, на которой висело Маратово пальто – за ключами…
…Мотоцикл стоял возле дома, на бетонированном кирпичном возвышении, метра в полтора высотой. Сияющий руль и округлое зеркало – на фоне желтеющей полоски дальнего горизонта и желто-вздымленных облаков на небесной глади.
Сбоку возвышения к темно-коричневым кирпичам зачем-то была прибита железная решетка, напоминавшая оконную. И от этого казалось, мотоцикл стоит очень высоко, на краю дома.
Марина, держа подмышкой шлем, остановилась и, рассматривая мотик, подумала: «Какой же все-таки красавчик – сверкает, сияет – вот бы Марат отдал мне его ко днюхе… а себе новый пусть покупает».
Но нажать на Марата по поводу мотика!.. Придется придумывать уж очень лихие ухищрения.
И вдруг у нее в голове возникла странная мысль: вот сейчас, когда она будет садиться, увидит в зеркале заводскую трубу – и веселье сразу исчезнет.
Завод она помнила… хорошо знала с самого детства.
Тут ее пронзило как от боли… Ей даже самой стало удивительно, как внезапно опять накатило: «Кристинка, Кристинка, сволочь, тварь! Тва-а-а-арь!! Чтоб ты сдохла». Лицо Марины потемнело, когда она вошла в прямоугольную солнечную зону. Горло так и сдавило – эта страшная злоба и яд – покусились на территорию – убить, убить, череп раскроить, бить ногами, ногами по роже – до тех пор, пока в месиво не превратится!!..